Поллианна
2
апреля вторник
18:30
14
апреля воскресенье
18:00
2 апреля 18:30 · вторник
14 апреля 18:00 · воскресенье
Поллианна
6+
Большая сцена вполне реальная история Элинор Портер
6+
Art
2
апреля вторник
18:30
2 апреля 18:30 · вторник
Art
16+
Малая сцена психологический фарс Ясмина Реза
16+
Отель двух миров
3
апреля среда
18:30
3 апреля 18:30 · среда
Отель двух миров
16+
Малая сцена Эрик-Эмманюэль Шмитт
16+
Дни Турбиных
4
апреля четверг
18:30
4 апреля 18:30 · четверг
Дни Турбиных
12+
Большая сцена Михаил Булгаков
12+
Чук и Гек
4
апреля четверг
14:00, 18:30
4 апреля 14:00, 18:30 · четверг
Чук и Гек
6+
Малая сцена советская сказка о счастье Аркадий Гайдар
6+
Женитьба Бальзаминова
5
апреля пятница
18:30
5 апреля 18:30 · пятница
Женитьба Бальзаминова
16+
Большая сцена Александр Островский
16+
Спасите Леньку!
5
апреля пятница
14:00, 18:30
5 апреля 14:00, 18:30 · пятница
Спасите Леньку!
12+
Малая сцена Малика Икрамова
12+
Ревизор
6
апреля суббота
18:00
6 апреля 18:00 · суббота
Ревизор
12+
Большая сцена Николай Гоголь
12+
Доклад о медузах
6
апреля суббота
18:00
6 апреля 18:00 · суббота
Доклад о медузах
12+
Малая сцена Али Бенджамин
12+
Денискины рассказы
7
апреля воскресенье
18:00
13
апреля суббота
18:00
Трое в лодке, не считая собаки
7
апреля воскресенье
18:00
Учитель танцев
9
апреля вторник
18:30
9 апреля 18:30 · вторник
Учитель танцев
16+
Большая сцена Лопе де Вега
16+
Лисистрата
9
апреля вторник
18:30
9 апреля 18:30 · вторник
Лисистрата
18+
Малая сцена Аристофан
18+
Всем кого касается
10
апреля среда
18:30
11
апреля четверг
14:00, 18:30
Игроки
10
апреля среда
18:30
10 апреля 18:30 · среда
Игроки
16+
Малая сцена Николай Гоголь
16+
Каштанка
11
апреля четверг
14:00, 18:30
11 апреля 14:00, 18:30 · четверг
Каштанка
6+
Малая сцена нескучная история для маленьких и взрослых Антон Чехов
6+
104 страницы про любовь
12
апреля пятница
18:30
12 апреля 18:30 · пятница
104 страницы про любовь
16+
Большая сцена Эдвард Радзинский
16+
Горе от ума
20
апреля суббота
18:00
21
апреля воскресенье
17:00

«В жизни нам ничего не обещано»

6 Октября 2014
Анна Огородникова, «Континент Сибирь»

«Глобус» готовит к выпуску премьеру «Макулатуры» по роману одиозного американского писателя Чарльза Буковски в постановке заслуженного артиста России Лаврентия Сорокина. Источники вдохновения писателя: классическая музыка, одиночество, алкоголизм, воспоминания детства, писательство, вдохновение, безумие, женщины, секс, любовь и скачки. Последняя книга брутального Буковски полна сарказма, иронии, черного юмора и печали. Первая режиссерская работа Сорокина обещает быть неординарной — такую прозу голыми руками не возьмешь. Публика увидит «Макулатуру» 22 и 23 октября на малой сцене. Лаврентий Сорокин рассказал корреспонденту «КС» о подготовке к премьере.

 Лаврентий Анатольевич, почему потянуло в режиссуру?

 Это давняя мечта. Когда-то я хотел писать, пробовал сочинять стихи, какие-то детские сказки. Актерство — это замечательная штука, но возможность задавать вопросы и отвечать на них невелика. Знаете, когда читаешь роман, отталкиваешься от текста, лезешь в энциклопедии, думаешь, ищешь, и получается такая большая лента. Те самые тенета — этим, собственно, сегодня меня и завораживает Интернет. Когда я был маленьким, мы на большой карте Африки (не помню, откуда она взялась) играли в разные игры. Когда ты сам ставишь спектакль, карта гораздо больше. Больше возможностей, глубже интерес к материалу.

 Вы продолжаете режиссерское образование?

 Да, сейчас я на четвертом курсе у Сергея Николаевича Афанасьева и Павла Валентиновича Южакова. Слушаю замечательные лекции, ведем замечательные разговоры. Режиссуре никогда не поздно учиться, это открытая перспектива.

 Почему именно Буковски и именно «Макулатура»?

 Интересно взяться за новый пласт культуры — это как новая игрушка, которая всегда привлекает ребенка. У нас читающая гримерка: приносим книжки, ставим на полочки, меняемся, обсуждаем. Был на этой полке и Буковски, и когда пришла пора, все как-то неожиданно завертелось. В «Макулатуре» меня зацепила мощная тема одиночества, мишуры и быстротечности жизни, захотелось начать с этого сложного и неимоверно интересного материала. Алексей Михайлович Крикливый живо откликнулся.

 Вам близок этот текст?

 Конечно, ведь это еще и наша буйная юность, пришедшаяся на безвременье. Наиболее яркий аспект будущего сценического действа — это, конечно, одиночество. Им все пронизано, закольцовано, его можно назвать роком или судьбой.

 В «Глобусе» Буковски, в «Красном факеле» Довлатов. Перекликается?

 Довлатова называют современным Гоголем или Чеховым. Буковски — это скорее ближе к Юзу Алешковскому или моему любимому Венечке Ерофееву. Этакий американский вариант. Буковски и сам человек необычной судьбы, у него даже на памятнике написано что-то вроде: «Даже не пытайся». Человек, которому алкоголь помогал жить, а не убивал его. Мы омолодили книгу, поубавили трагичности — хотя она и проявится в финале, без этого не обойтись. Мы делаем трагикомичную историю. Это горькая насмешка над всеми штампами нашего бытия.

 Это ведь единственная не автобиографическая книга Буковски?

 Да мы и не пытаемся повторить его жизнь на сцене. Да простит нам этот великий алкаш — думаю, он нас уже простил, — у нас совсем другая история вырисовывается.

 Инсценировку тоже делаете вы. Сказывается наследственность?

 Может быть, это какие-то папины гены. Наверное. По крайней мере, все это интересно. Я вообще человек читающий, обожаю американскую литературу: Сэлинджера, Апдайка, Пристли, многих других. В «Макулатуре» сюжет связан с литературой — главному герою надо найти Луи-Фердинанда Селина, был такой замечательный французский писатель, которого ложно обвиняли в нацизме. Кстати, роману предваряет издевательский эпиграф: «Плохой литературе посвящается». Мой отец, журналист и писатель, очень любил зарубежную литературу, мы всегда выписывали «Иностранку». Помню, лет в восемь я прочитал «Куклу» Пруста, и удивился: что хорошего в ней находят взрослые? Но к двенадцати годам созрел и читал все запоем. Вообще, моя мечта — работать в маленькой русскоязычной библиотеке в Барселоне, сидеть тихонечко с книгой в руках. Это, конечно шутка. Для постановки «Макулатуры» мы выбрали замечательный перевод Виктора Голышева, немного убрав из текста «литературщину», максимально приблизив его к сцене.

 Все будет в соответствии с законом о запрете нецензурной лексики на сцене?

 Абсолютно.

 Детективная история останется?

 Конечно, она, собственно, и сводит главного героя с ума. Реальность, переходящая в фантасмагорию, и фантасмагория, переходящая в реальность — на этом строится спектакль. Когда ирреальность становится настоящим, когда с ума сходит не только окружение, но и сам герой. Собственно, это даже не две реальности, скорее одна. Смерть. Все остальное нереально. Получается такое полукольцо.

 Все так мрачно?

 Вовсе нет. Да спасет нас его Величество Смех!

 Будет интерактивное взаимодействие с залом?

 Да, будет. Сначала мы хотели вовлечь первый ряд зрителей, потом решили, что нескромно лезть к публике, купившей билеты за деньги. Поэтому придумали нулевой ряд — вальяжный, подушечный, полулежащий, студенческий.

 Для самых смелых?

 Для сумасшедших в лучшем смысле этого слова — надеюсь увидеть здесь студентов и журналистов. Людей, которых можно за ногу вытащить на сцену, к которым можно обратиться с вопросом по ходу дела. Мне хочется немножко развалить четвертую стену, важна реакция зрителей. Это не купе проходящего мимо поезда, как в «Крейцеровой сонате». Это весь наш безумный, безумный мир. Вот и зрителя хотим втянуть в это безумие.

 Как вы определите жанр будущего спектакля?

 Определимся в процессе репетиций. Мы даже сцены снов не стали делать снами, сделали частью реальности. Грани стираются.

 Настроение «Макулатуры» для вас соотносится с реальностью сегодняшнего дня?

 Насчет реальности сегодняшнего дня — об этом не думалось. Скорее насчет реальности человеческого бытия. Даже что-то библейское появляется в финале. На злобу дня — нет. На злобу всех дней, на злобу жизни.

 Да и Буковски всегда был подчеркнуто аполитичен.

 Аполитичность искусства — большой вопрос. Хочешь — не хочешь, а оказываешься втянутым в эту историю. Кто-то уже успел пошутить, что Буковски — наш ответ на санкции. Это, конечно, полная ерунда. Не хочу говорить о политике, не понимаю в ней ничего. В «Макулатуре» есть серьезные разговоры о том, что жизнь — это короткая командировка, великий обман. У молодых людей есть такое чувство, что они держат все в своих руках, что у них семь жизней впереди. А она, увы, одна. Ее не повторить, не сделать апгрейд, нужно как-то успеть вложиться в нее. Если не успел, то возникают печальные финалы.

 Герои Буковски обычно люди, изрядно потрепанные жизнью.

 Да, это люди, которых жизнь подломала. Но есть у Буковски такая удивительная правда, говорить о которой мы обычно воздерживаемся. Правда о красоте, женщине, плотской любви. Ведь она никуда не девается от того, что мы о ней не говорим. Буковски пытается сказать — иногда со слезой, иногда с кровью: «Не раздевайте мою любовь, там может быть манекен. Не раздевайте манекен, а вдруг там моя любовь»...

 «Макулатуру» можно считать вашей пробой пера. Что еще в планах?

 В первую очередь хочется поблагодарить руководство театра за предоставленную возможность постановки, а актеров — за то, что не гнушаются работать со мной. Это первая попытка. Есть миллион, тьма, море идей. Жизнь мала. Одной русской классикой можно заниматься бесконечно. Раньше я редко с ней встречался, но сыграв в «Дяде Ване», «Лесе», «Крейцеровой сонате», просто безумно влюбился. Хотел бы поработать с текстами Ивана Сергеевича Тургенева.

 Вернемся к «Макулатуре». Это будет новаторский спектакль?

 Он будет первым, и потому новаторским и для меня и для ребят, соавторов этой непростой идеи. Будет много видео, технических затей. Сценическое решение Каринэ Булгач довольно интересное: сцена будет как площадка для пинбола. Это такая игра, помните, когда запускают маленький железный шарик, и он летит вверх. Мелькают циферки, звучат крики «Бинго». А потом он проваливается вниз, и его надо поймать. Если не успел — то все, финал. Главный герой, как этот шарик, выброшенный куда-то судьбой. Такая игра. Начнем с похорон, закончим смертью. Вся история — посередине.

 Какую публику вы ожидаете увидеть в зале?

 Во-первых, людей нашего поколения, для которых многое будет понятным и узнаваемым. Во-вторых, молодежь. Всех друзей и постоянных зрителей театра «Глобус», которые придут посмотреть на любимых артистов.

 Чего больше перед премьерой, азарта или страха?

 Это как прыжок с тарзанки: и хочется, и страшно. Очень страшно и страшно интересно. Неожиданно для себя во время репетиций столкнулся с такой проблемой, как сопротивление материала. Ты как режиссер видишь одно, а актеры — другое. Это фактор раздражающий и в то же время примиряющий. Я легко могу показать, сыграть тот или иной кусок текста, а вот объяснить — сложнее, но пытаемся найти общий язык, надеюсь, пробьемся друг к другу.

 Вы строгий режиссер?

 Да нет, мы в «Глобусе» не любим строгих. В театре принято сосуществовать в одном творческом пространстве. А сатрапы никому не приятны, от них мало толку. Есть такое слово «сговор», так вот, мы вступаем в сговор еще во время читки. Надо уметь договариваться, актеры ведь очень капризный народ.

 Вы как актер после режиссерского опыта будете иначе реагировать на требования режиссеров?

 Как ни странно, учиться чему-то по-настоящему начинаешь уже после сорока. По молодости порой играешь интуитивно, особо не вникая в роль. А когда начинаешь учиться, идет переоценка личностного присутствия на сцене, появляется понимание цели.

 В театре «Глобус» идет ребрендинг. Что-то меняется, кроме логотипа?

 «Глобус» — замечательный театр, удивительно живой и доброжелательный. Это место добра, здесь даже деревья зеленеют. Я сижу в гримерке вместе с шестью молодыми ребятами, и мне с ними очень хорошо. И театр такой — он растет, развивается, качается на волнах. А вокруг все загадочно и тревожно. Мы пробуем новые форматы: воскресные встречи со зрителями, сторителлинг. Молодежь сегодня совсем другая, дети просто удивительные. Все меняется, совсем другая информационная среда. Какие-то очень важные понятия, может быть, утрачены, но на смену им приходит нечто новое. Впрочем, на то, что молодежь пошла не та, жаловались еще античные авторы. Думаю, всегда будут плохие и хорошие, черные и белые. Ибо если бы все было белое, никто не увидел бы черного.

 Как Достоевский говорил, «полюби нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит». А Буковски — черный или белый?

 Где-то в этой истории спрятано добро. Меня очень подкупает его отношение к женщине и та ироничная насмешка, с которой он относится к хаосу этого мира. Он видит — нет, не свет в конце тоннеля, но что-то человеческое, о чем мы обычно пытаемся в жизни умолчать.

 Почему?

 Потому что об этом не принято говорить. Страшно и неприятно, наверное. Но очень важно. Как говорил великий Буковски, «в жизни вам ничего не обещано. С вами не заключали никакого контракта».

Решаем вместе
Сложности с получением «Пушкинской карты» или приобретением билетов? Знаете, как улучшить работу учреждений культуры? Напишите — решим!

Ваше мнение формирует официальный рейтинг организации

Анкета доступна по QR-коду, а также по прямой ссылке:
https://bus.gov.ru/qrcode/rate/373272