Режиссер Роман Самгин: «Поступать на режиссуру я пошел потому, что не хотелось быть зависимым артистом»

— Роман Савельевич, в каком возрасте Вы получили свое первое сильное театральное впечатление?

— В детстве я не помню сильных театральных впечатлений. Я с 14 лет в театре, но в том возрасте мне все нравилось. А уже в юношестве у меня было сильное впечатление от спектакля «Мудрец» в Театре «Ленком» и от спектаклей «Гаудеамус» и «Братья и сестры» Льва Додина в Санкт-Петербурге.

— Как Вы попали в театр?

— Я жил в Ростове-на-Дону. В седьмом классе сам пошел в драмкружок при Доме пионеров — преодолел природную стеснительность. В это время в Ростовском ТЮЗе ставили спектакль «Судьба барабанщика». Им нужен был мальчик на роль барабанщика. По всем кружкам объявили поиск, как бы сейчас сказали — кастинг, и в числе прочих выбрали меня. Я пришел. Меня встретили режиссер ТЮЗа Вячеслав Алексеевич Гвоздков и режиссер из областного театра Владимир Михайлович Шапиро. Он ставил пьесу Роберта Олби «Все в саду». Там тоже нужен был мальчик. В «Судьбу барабанщика» меня не взяли, а взяли в Ростовский областной театр. Так я стал играть детей.

— Какие события Вашей жизни, связанные с театром, Вы считаете этапными?

— Я могу сказать об этапах в смысле моих маленьких скромных успехов. Они были такие: вот я сыграл в спектакле «Все в саду». Это был успех. Со мной в пару репетировал студент 4-го курса театрального училища, а я был в первом составе. Я играл лучше, и это был маленький успех, я его запомнил. Потом долго не было успехов. Следующий успех был, когда я репетировал в Ростовском театральном училище пьесу Гольдони «Кьоджинские перепалки». Я репетировал роль судьи, и вдруг в ней я раскрылся. Это второй этап. Третий — в ГИТИСе. Туда меня приняли кандидатом. Марк Анатольевич Захаров меня не сразу разглядел. Но в конце первого курса я сыграл в одном отрывке по Аверченко, и очень меня мастер полюбил. И перевели меня в основной состав. Вот следующий мой маленький успех. Я учился на режиссуре, но долгое время меня как режиссера Марк Анатольевич не воспринимал. Поэтому я играл многие главные роли в спектаклях ГИТИСа — Обломова, Фому Опискина... И Захаров позвал меня в Театр «Ленком» артистом. Но потом я остался преподавать у него на курсе, и тогда произошел следующий мой успех. Я сделал со студентами спектакль «Бешеные деньги». Получил за него всякие премии, Марк Анатольевич тогда сказал, что я и режиссер хороший.

— Что послужило толчком к выбору профессии режиссера?

— Честно Вам скажу, поступать на режиссуру я пошел потому, что не хотелось быть зависимым артистом. Это был конец советского времени, и профессия режиссера была уважаемая, мне хотелось престижа, устройства в жизни. Я что-то начал понимать про эту профессию позже — в первые годы работы со студентами стало что-то потихонечку открываться.

— Вы преподаете. Это накладывает отпечаток на Вашу постановочную деятельность?

— Я преподаю вот уже 14 лет, и когда репетирую, то педагога в себе ощущаю, конечно. Хочется мне какие-то замечания делать, учить, как играть лучше. Преподавание — это ведь что такое? Преподавание — это общение чуть более опытных людей с чуть менее опытными. Преподавать интересно, когда ты тоже что-то получаешь от людей. Должен быть взаимообмен. Потому что в режиме монолога не интересно находиться. И потом, рассказывать-то нечего... У нас ведь практическая профессия. Такая есть байка прекрасная про Амвросия Бучму, великого украинского артиста. Он был народный артист СССР, и его все уговаривали преподавать в Киевском театральном институте. Он пришел на одно занятие, три часа со студентами посидел и вышел со словами: «Я все рассказал, что знал». Потому что технических, ремесленных навыков мало, по пальцам можно пересчитать.

— Чем для Вас оказался привлекателен «Скупой» Мольера?

— Я перелистывал эту пьесу и как-то к ней подключился. Пьес, которые вдруг задевают, очень мало. А она в меня попала. Почему? Потому что там тема, связанная с идеализмом и практицизмом. Самое главное в жизни деньги и материальные блага или все-таки есть еще что-то? А может быть самые идеалистические вещи только с молодостью связаны? Когда уже возраст приходит, понимаешь, что все это болтовня, и люди себе что-то такое придумывают, чтобы от хаоса, от ужаса жизни закрыться, а главное — это добыть кров, кусок хлеба. Об этом эта пьеса.

— Как Вы работаете с материалом, перекраиваете его?

— Феллини говорил о том, что была дотелевизионная эпоха, а сейчас у нас эпоха после нее. Все что написано в дотелевизионную эпоху надо адаптировать, корректировать. У Мольера ведь все рассчитано на других людей. Так что приходится сокращать, с болью в сердце убирать сцены, чтобы было динамичнее, короче. Просто есть какие-то вещи, без которых можно обойтись сегодня. И язык, конечно... Все переводы сделаны очень давно, язык меняется. Я сделал свою сценическую редакцию, чтобы сегодняшнее ухо лучше воспринимало текст. Но пьеса-то замечательная. Мольер — человек с редчайшим даром, великий драматург. А драматург — это талант отражать жизнь в диалоге.

— В чем, на Ваш взгляд, больше нуждается сегодняшний зритель — в комедиях или драмах?

— Нуждаются люди и в драме, и в комедии. Почему люди хотят комедии? Потому что хотят положительных эмоций. И вообще, искусство театра больше предназначено для комедий. Потому что комедия — это когда мы все сидим и, смеясь, объединяемся в зрительном зале. Драма — это для кино. Когда мы в темноте кинозала — каждый наедине с экраном. А в театре мы все вместе. Посмеяться хочется всем вместе, а поплакать — в одиночку. Так природа человеческая устроена. Хотя это все теория. Бывали прекрасные спектакли, когда сердце у всех замирало вместе... Но это очень сложно сделать. А вообще, все идет к тому, что драма и комедия объединяются. Ведь «Скупой» — это трагикомедия. Мольер, как великий автор заглядывает в такие основы жизни неприятные, куда людям не хочется заглядывать.

— А Вы будете в своем спектакле заглядывать?

— Если получится. Попробуем. Во всяком случае, на репетициях мы об этом говорим. Я говорю не о каких-то эпатирующих вещах. У Мольера речь идет о том, что даже дети и родители связаны только до какого-то предела. Когда дети вырастают, начинается конкуренция с родителями, и родителям уже не до детей. Как бы они не любили детей, все равно в какой-то момент их начинают занимать больше собственные болезни. К сожалению, так жизнь устроена. Это очень циничная пьеса. У Мольера взгляд на жизнь жесткий. Но при этом смешно.

— Для какого зрителя Вы работаете?

— Это будет спектакль для людей, которые уже сознают себя, мир, имеют опыт. От шестнадцати и старше.

— У Вас есть внутреннее ощущение, что Вами найден ключ к жанру комедии?

— У меня нет такого ощущения. Я могу только сказать, что я люблю, когда зал смеется. Я люблю положительные эмоции и сам люблю смеяться вместе с залом. Мне это нравится. А сказать, что я нашел ключ, я не могу. Это было бы слишком смелое заявление. Но я пытаюсь.

Роман Савельевич Самгин

Окончил Государственный институт театрального искусства в 1996 году (курс М. А. Захарова). Доцент.

Театральные работы:

1996 — «Село Степанчиково и его обитатели» Ф. Достоевского (РАТИ);

1998 — «Бешеные деньги» А. Островского (РАТИ);

2000 — «Город миллионеров» по пьесе Э. де Филиппо (Московский театр «Ленком», художественный руководитель постановки М. А. Захаров);

2002 — «Укрощение укротителей» Д. Флетчера (Московский театр «Ленком»); «Идеальный муж» О. Уайлда (Ростовский Академический театр драмы имени М. Горького);

2003 — «Свойства страсти» Э. Ионеско (Театральное дело ГольданскихЪ, Москва);

2004 — «Славянские безумства» Б. Нушича, «Адриенна Лекуврер» Э. Скриба (Московский театр на Малой Бронной);

2006 — «Кавалер роз» по мотивам произведений И. Нестроя, «Горячее сердце» А. Островского (Московский театр на Малой Бронной);

2008 — «Спрятанный и закутанная» П. Кальдерона (Московский тюз);

2009 — «Торжество любви» П. Мариво (Омский академический театр драмы).

Обладатель Премии за лучшую режиссуру «Московский Дебют», Премии за лучший спектакль на фестивале в Брно.