Поллианна
2
апреля вторник
18:30
14
апреля воскресенье
18:00
2 апреля 18:30 · вторник
14 апреля 18:00 · воскресенье
Поллианна
6+
Большая сцена вполне реальная история Элинор Портер
6+
Art
2
апреля вторник
18:30
2 апреля 18:30 · вторник
Art
16+
Малая сцена психологический фарс Ясмина Реза
16+
Отель двух миров
3
апреля среда
18:30
3 апреля 18:30 · среда
Отель двух миров
16+
Малая сцена Эрик-Эмманюэль Шмитт
16+
Дни Турбиных
4
апреля четверг
18:30
4 апреля 18:30 · четверг
Дни Турбиных
12+
Большая сцена Михаил Булгаков
12+
Чук и Гек
4
апреля четверг
14:00, 18:30
4 апреля 14:00, 18:30 · четверг
Чук и Гек
6+
Малая сцена советская сказка о счастье Аркадий Гайдар
6+
Женитьба Бальзаминова
5
апреля пятница
18:30
5 апреля 18:30 · пятница
Женитьба Бальзаминова
16+
Большая сцена Александр Островский
16+
Спасите Леньку!
5
апреля пятница
14:00, 18:30
5 апреля 14:00, 18:30 · пятница
Спасите Леньку!
12+
Малая сцена Малика Икрамова
12+
Ревизор
6
апреля суббота
18:00
6 апреля 18:00 · суббота
Ревизор
12+
Большая сцена Николай Гоголь
12+
Доклад о медузах
6
апреля суббота
18:00
6 апреля 18:00 · суббота
Доклад о медузах
12+
Малая сцена Али Бенджамин
12+
Денискины рассказы
7
апреля воскресенье
18:00
13
апреля суббота
18:00
Трое в лодке, не считая собаки
7
апреля воскресенье
18:00
Учитель танцев
9
апреля вторник
18:30
9 апреля 18:30 · вторник
Учитель танцев
16+
Большая сцена Лопе де Вега
16+
Лисистрата
9
апреля вторник
18:30
9 апреля 18:30 · вторник
Лисистрата
18+
Малая сцена Аристофан
18+
Всем кого касается
10
апреля среда
18:30
11
апреля четверг
14:00, 18:30
Игроки
10
апреля среда
18:30
10 апреля 18:30 · среда
Игроки
16+
Малая сцена Николай Гоголь
16+
Каштанка
11
апреля четверг
14:00, 18:30
11 апреля 14:00, 18:30 · четверг
Каштанка
6+
Малая сцена нескучная история для маленьких и взрослых Антон Чехов
6+
104 страницы про любовь
12
апреля пятница
18:30
12 апреля 18:30 · пятница
104 страницы про любовь
16+
Большая сцена Эдвард Радзинский
16+
Горе от ума
20
апреля суббота
18:00
21
апреля воскресенье
17:00

Морок, обморок и виллисы

24 Мая 2014
Ирина Ульянина, сайт «Петербургского театрального журнала»

«Дядюшкин сон». По повести Ф. М. Достоевского.

Новосибирский академический молодежный театр «Глобус».

Режиссер Алексей Крикливый, художник Елена Турчанинова.

Огромная сцена Новосибирского молодежного академического театра «Глобус» как нельзя лучше позволяет представить бескрайние пространства государства российского, где города и деревни друг от друга — «через сотни разъединяющих верст». Кому доводилось ехать поездом через Сибирь, тому знакома унылость пустого пейзажа, перемежающегося ночью редкими огнями, а днем — топями, степями, покосившимися ветхими домами за окном.

Свою инсценировку повести «Дядюшкин сон» Достоевского главреж НГАМТ «Глобус» Алексей Крикливый разместил в зиме, в той природной красоте, когда «в лунном сиянье снег серебрится». Сцену устилает белейший искусственный мех, задником служит типовое жилье — множество заиндевелых белых дверей с врезанными в них окнами, с просвечивающими «ребрами» перегородок. В прологе — резкий, гулкий гудок и резвый стук колес белого игрушечного поезда, мелькнувшего близ левой кулисы и исчезнувшего. Женщины в нелепо-громоздких шубах и еще более нелепых головных уборах топчутся на темном перроне, светят перед собой фонарями, греются водкой, всматриваются во тьму, а поезда — все мимо. Таковы обстоятельства, такое глухое место — событий не происходит, приходится вариться в собственном соку. Вот таков образ города Мордасова, созданный сценографом и автором костюмов Еленой Турчаниновой. И все образы премьерного спектакля, как ни удивительно, вызывали сопряжение с поэтическими цитатами. Например, из Вознесенского: «Стучат почтовые, курьерские, хабаровские, люберецкие... И от Москвы до Ашхабада, остолбенев до немоты, стоят, как каменные, бабы, луне подставив животы». Притом в спектакле — сплошные бесплодные усилия. Что это? Морок? Морока?

Жизнь города Мордасова в трактовке Крикливого — во власти оголтелых безвкусных женщин, исполненных невероятной социальной активности. Они, сославшие мужей на задворки, щеголяют пышными прическами, шиньонами, дурацкими нарядами в эстетике 70-х годов прошлого века, когда вопреки дефициту добывались яркие и лаковые сапоги-чулки. И то, и другое — апофеоз пошлости. «В этом городе женщин, ищущих старость», никто не стареет, все бодры, напоказ веселы и творят глупости и гадости. Например, устраивают убогие представления для «патриотических пожертвований», да сами те пожертвования и вносят, как бы закольцовывая круговорот идиотизма. Режиссер, выступивший автором инсценировки, далеко отошел от Достоевского, расширил повесть новыми знаниями об ошибочных стереотипах сознания и бытия, оскверняющих белоснежность мироздания.

Центральная фигура — Князь К. — в исполнении Александра Варавина вышел бледноват. Внешне похож на гуттаперчевую маску, которую натягивают на себя подонки, грабящие банки в американских блокбастерах. Восковое лицо с накладками иссиня-черного парика, загнутых усов и узкой козлиной бородки — предельно неживое, невыразительное, даже пугающее, отталкивающее. Играл то ли глубокий маразм, то ли душевную болезнь, — ну, о том что гадать? — в любом случае, каждым своим появлением изрядно тормозил и без того затянутое действие. Был мучительно, изнуряюще однообразным. И только слово «чрезвычайно» произносил к месту и не к месту часто и довольно четко, протяжно, весомо. Дядюшка, рассыпающийся от старости, оказался фигурой куда более невнятной, неодухотворенной, нежели шкаф с его пожитками — матроской, детскими игрушками и взрослыми сюртуками, которые разобрали на сувениры дамы города Мордасова ближе к финалу.

Как не вспомнить, что в новосибирском «Глобусе» много шел спектакль Анатолия Морозова с острой, играющей на нервах и струнах души музыкой Григория Гоберника — «Прощальная гастроль князя К.» по тому же литературному материалу. Князя играл Евгений Калашник, вовсе не старый, не дряхлый. Этакий себе на уме, приметливый, способный отличить красоту от подделки. Действие происходило то ли в озере, то ли в болоте, кишащем хищными пираньями — мордасовскими дамочками. Многие зрители сравнивали нынешнюю премьеру с тем давним спектаклем. Неизбежные сравнения неуместны, поскольку Крикливый, изрядно сократив и трансформировав текст повести Достоевского, поставил спектакль о другом. Не о последней любви, а о том, как всем хочется, страстно хочется жить вопреки заснеженности, периферийности, загнанности в угол обстоятельствами.

«Я только начинаю жить!» — эта реплика звучит лейтмотивом, кочует из уст в уста, как эхо, подаваемая с разными интонациями, разными персонажами. Отсутствие любви микшируется высокой нотой оправдания — я только начинаю жить, а значит, любовь еще будет. Как раз этот мотив — откладывания важных свершений на потом — очень современен, узнаваем. Но, чтобы его дождаться, надо посмотреть длинное и скучнейшее первое действие, в котором, казалось бы, все продумано и придумано, но мало что цепляет.

Прекрасно, что Марью Александровну Москалеву, главную интриганку, «проказницу, затейницу — вихрь с головы до пяточек» играет Светлана Галкина, худая и рыжеволосая, так же как и Анна Михайленко — ее дочь Зиночка. Галкина — это ураган, в ней переизбыток энергии, обычно обеспечивающей убедительность. Но даже ее, сколько бы актриса ни билась, запрыгивая на стол, кидаясь из стороны в сторону, не хватило, чтобы в первом действии удержать внимание зала. Впрочем, у этого произведения Федора Михайловича есть двойное дно, для его постижения полезно проваливаться в дрему, наблюдая происходящее в зазор между сном и явью.

Интересно костюмное решение: мать в первых сценах предстает в красных и юбке, в красных туфлях, да еще и размахивает красной павловопосадской шалью, а дочь на выданье — в сером, блеклом одеянии. Костюмы в постановке вообще зачастую служат ключом к образам, дополняют действие, сонность которого разгоняют мордасовские тетушки, представшие не пираньями, но виллисами — несчастливыми обманутыми невестами, желающими погубить потенциальную счастливицу. Максимум придумок как раз принадлежит этому хору мордасовских дам, взбадривающих спектакль своим водоворотом.

Самой смешной мне показалась Наталья Орлова — Прасковья Ильинична в коротковатом платье из парчи, с крупными бусами и в диковатом «леопердовом». Она участвовала в коллективных занятиях с оловянно-непроницаемым взглядом, даже в «ручеек» играла так, словно шла через чащу напролом, не сгибаясь. Явила персонажа непрошибаемо-нечувствительного, глупого и бестактного и, одновременно, собирательный образ коллектива.

«Дядюшкин сон» — это история о том, как мужчины увяли, подавленные женским напором. Лучше всех затравленность властной женой сыграл Евгений Важенин — Афанасий Матвеевич Москалев, которого привезли в санях из деревни для представительства на сватовстве. А он, как и написано у Достоевского, огорчения и оскорбления не снес, забился в чулан еще до того, как его бойкая супруга упала в обморок. Самыми стойкими оказались виллисы, которые кружили и кружились...

А самым удивительным моментом оказалось то, что ближе к финалу, к трагичной развязке, когда Зиночка, выбиваясь из сил, тянет на санках за собой чахоточного возлюбленного Васю (актер Александр Петров), вдруг возникает чувственная томительная музыка Филиппа Гласса, звук виолончели, и заснеженные просторы озаряются чарующим сиреневым туманом. Это лишь миг в трехчасовом спектакле. Но именно в нем проявляется жизнь.

Решаем вместе
Сложности с получением «Пушкинской карты» или приобретением билетов? Знаете, как улучшить работу учреждений культуры? Напишите — решим!

Ваше мнение формирует официальный рейтинг организации

Анкета доступна по QR-коду, а также по прямой ссылке:
https://bus.gov.ru/qrcode/rate/373272