Поллианна
2
апреля вторник
18:30
14
апреля воскресенье
18:00
2 апреля 18:30 · вторник
14 апреля 18:00 · воскресенье
Поллианна
6+
Большая сцена вполне реальная история Элинор Портер
6+
Art
2
апреля вторник
18:30
2 апреля 18:30 · вторник
Art
16+
Малая сцена психологический фарс Ясмина Реза
16+
Отель двух миров
3
апреля среда
18:30
3 апреля 18:30 · среда
Отель двух миров
16+
Малая сцена Эрик-Эмманюэль Шмитт
16+
Дни Турбиных
4
апреля четверг
18:30
4 апреля 18:30 · четверг
Дни Турбиных
12+
Большая сцена Михаил Булгаков
12+
Чук и Гек
4
апреля четверг
14:00, 18:30
4 апреля 14:00, 18:30 · четверг
Чук и Гек
6+
Малая сцена советская сказка о счастье Аркадий Гайдар
6+
Женитьба Бальзаминова
5
апреля пятница
18:30
5 апреля 18:30 · пятница
Женитьба Бальзаминова
16+
Большая сцена Александр Островский
16+
Спасите Леньку!
5
апреля пятница
14:00, 18:30
5 апреля 14:00, 18:30 · пятница
Спасите Леньку!
12+
Малая сцена Малика Икрамова
12+
Ревизор
6
апреля суббота
18:00
6 апреля 18:00 · суббота
Ревизор
12+
Большая сцена Николай Гоголь
12+
Доклад о медузах
6
апреля суббота
18:00
6 апреля 18:00 · суббота
Доклад о медузах
12+
Малая сцена Али Бенджамин
12+
Денискины рассказы
7
апреля воскресенье
18:00
13
апреля суббота
18:00
Трое в лодке, не считая собаки
7
апреля воскресенье
18:00
Учитель танцев
9
апреля вторник
18:30
9 апреля 18:30 · вторник
Учитель танцев
16+
Большая сцена Лопе де Вега
16+
Лисистрата
9
апреля вторник
18:30
9 апреля 18:30 · вторник
Лисистрата
18+
Малая сцена Аристофан
18+
Всем кого касается
10
апреля среда
18:30
11
апреля четверг
14:00, 18:30
Игроки
10
апреля среда
18:30
10 апреля 18:30 · среда
Игроки
16+
Малая сцена Николай Гоголь
16+
Каштанка
11
апреля четверг
14:00, 18:30
11 апреля 14:00, 18:30 · четверг
Каштанка
6+
Малая сцена нескучная история для маленьких и взрослых Антон Чехов
6+
104 страницы про любовь
12
апреля пятница
18:30
12 апреля 18:30 · пятница
104 страницы про любовь
16+
Большая сцена Эдвард Радзинский
16+
Горе от ума
20
апреля суббота
18:00
21
апреля воскресенье
17:00

Алексей Крикливый: «Мы не намерены делать скандал»

23 Августа 2013
Марина Вержбицкая, «Новая Сибирь»

В «Глобусе» интерпретируют позднего Толстого, открывая сезон знаменитой исповедью философа и женоубийцы.

Буквально через пару недель, 4-5 сентября 2013 года, новосибирский академический молодежный театр «Глобус» откроет 84-й рабочий сезон. Тон репертуарному году задаст главный режиссер и художественный руководитель, впервые в биографии обратившись к русской классике. На малой сцене театра Алексей Крикливый представит оригинальную версию повести Льва Николаевича Толстого «Крейцерова соната», пронзительные откровения которой предназначаются исключительно для зрительской категории 18+. Сценографом и художником по костюмам выступит Каринэ Булгач. Роли в спектакле-исповеди исполнят Лаврентий Сорокин, Евгений Важенин, Светлана Галкина, Константин Симонов и Екатерина Аникина.

Не считая «великого и ужасного» мэтра, в столице Сибири есть два постоянно действующих режиссера, чьи работы диаметрально противоположны по творческому методу и художественному вкусу, но равно приковывают внимание жаждущей неразвлекательного театра аудитории. На сцене «Красного факела» умами театралов властвует Тимофей Кулябин с его возведенной в категории эстетического социофобией, европейской расчетливостью, постмодерновой патологичностью и ловким умением взрывать структуру первоосновы. В «Глобусе» который сезон подряд главенствует Алексей Крикливый, чей нестандартный выбор материала вкупе с тончайшей режиссерской вязью и трепетно-ювелирным отношением к коллективному бессознательному, порой дает самые прекрасные нечаянные всходы. Тот, кому посчастливилось видеть его камерные постановки «Ю», «Siмейные истории», «Наивно. Супер» и большеформатного «Бемби», вряд ли забудет удивительное ощущение до-дна-вычерпанности участника театрального таинства и в то же время полного эмоционального преображения, с которыми покидаешь зрительный зал. И слава богу: в наступающем сезоне у Алексея Михайловича вновь появится повод для откровенной беседы с неофитами и давними поклонниками. На этот раз конфидентом режиссера Крикливого станет не кто иной, как «Лев, при рыке которого оживает спящая пустыня». Поклонник современной литературы наведет мосты с графом Толстым, заглянув в самую заповедную для театра зону его поздних произведений — в «Крейцерову сонату», чье явление на литературном небосклоне когда-то ознаменовалось фееричным скандалезом, а на театральной сцене до сих пор считается событием из ряда вон.

Не так уж и много в отечественной литературе произведений, создание которых вызвало бы равновеликий скандал как в семье писателя, так и в его окружении. «Крейцерова соната» — из их числа. Исповедь ревнивца, философа и женоубийцы, кровью собственной супруги выступившего супротив узаконенного браком нравственного и полового разврата, вызвала возмущение и оторопь современников, едва выйдя из-под пера. Пока Лев Николаевич Толстой наново переписывал свою повесть (переделывал же «Крейцерову сонату» граф не однажды), фанаты распространяли рукописные списки, а многочисленные читатели строчили гневные отповеди, вынудившие писателя написать послесловие в свою защиту. Когда же повесть была завершена, взбунтовалась цензура — не приглянулись чиновникам фривольности и откровения стареющего гения. Стараниями дошедшей до царя Софьи Андреевны Толстой произведение вошло в собрание сочинений, но здесь уже графиня выкинула фортель. Кровно обидевшись за мужнино отрицание брачных уз, написала собственное сочинение — в пику. В довершение семейной ссоры «свои пять копеек» внес разразившийся ответным опусом сын писателя. И пошло-поехало: в США начальник почты запретил вверенным ему учреждениям перевозку «Крейцеровой сонаты», в Средней Азии какого-то интеллигента осудили за публичное чтение рукописного варианта, английская переводчица отказалась переводить повесть по религиозным соображениям. Священнослужители объясняли «доверчивой» публике вредоносность «лжеучения» Толстого. Графоманы наводняли мир разнокалиберными подражаниями. В приличном обществе вместо «как ваше здоровье?» обыкновенно спрашивали: «Читали ли вы „Крейцерову сонату“?» Все пианисты и скрипачи только и занимались разучиванием одноименного музыкального произведения. Критики трещали, что сороки. Молчал разве что театр, даже помыслить в то время не умевший о сценическом воплощении актуальной прозы.

Современный театр «Крейцерову сонату» освоил. В значительно меньшей степени, нежели кинематограф, регулярно, начиная с 1910-х годов, выпускающий экранизации толстовской повести (поздняя проза Толстого по-прежнему считается киногеничной, хоть и слабо сценичной), но все же. Последний писк российской моды на «Крейцерову сонату» пришелся на 2009 год, когда сразу две столичных труппы — МХТ и театр Пушкина — выпустили спектакли по мотивам повести. В новейшей истории театрального Новосибирска «Глобус» будет первопроходцем. Чем главному режиссеру академического молодежного приглянулась философия Льва Толстого и случится ли вновь «непоправимый скандал», рассказывает в интервью коллегам Алексей Крикливый:

 Новосибирскому зрителю режиссер Алексей Крикливый знаком прежде всего как тонкий интерпретатор современной драматургии и прозы. Новый сезон вы неожиданно открываете спектаклем по повести Льва Толстого. Не страшно уходить на еще не возделанную вами художественную территорию русской классики?

 Я никогда не ставил классику. Литературой, которая написана не в ХХ веке, я в последний раз занимался в годы обучения в ГИТИСе. Поэтому постановка «Крейцеровой сонаты» — это определенный выход из моей зоны комфорта. Уверен, что полезно сбить с себя привычный «накат», оставить все, что ты знаешь и умеешь, — и прямо войти в неведомое, закрытое для тебя. Точнее, в то, что тебе кажется закрытым. При этом тему свою я не теряю — просто в новом спектакле она получает другое преломление.

 Толстой прежде никогда не входил в круг «ваших» авторов. Как складывались взаимоотношения Толстого-писателя и режиссера-Крикливого?

 До недавнего времени ко Льву Николаевичу у меня было сложное отношение. Я понимал, что он прекрасный литератор, с интересом его читал, но такого восторга, как, например, перед Пушкиным или Гоголем, не испытывал. И сегодня я даже не могу понять этого перехода. Что-то случилось со мной. Щелкнуло на уровне темы. Когда начинаешь «общаться» с великими людьми, с их уникальным внутренним миром (а чем крупнее личность, тем затейливее его «внутренняя температура»), когда начинаешь с ними что-то вытворять, придумывать, как-то перекручивать, корректировать, эти могучие персонажи начинают над тобой издеваться, причем в прямом смысле. Каждый день репетиций или работы над инсценировкой переворачивает все с ног на голову. Сейчас мне кажется, что я нащупал предчувствие результата, но это совсем не значит, что так будет в следующую минуту.

 Лев Толстой не только «великий писатель земли русской», но и одна из самых загадочных, неоднозначных и влиятельных фигур мировой культуры — философ, этик, моралист, проповедник. Кто для вас Лев Толстой?

 Прочтя огромное количество «сопровождающей литературы», я понял, что это за человек. Толстой — провокатор, игрок, но только не пресный морализатор. Об этом свидетельствуют факты. Он навсегда уезжает из дома, скрывая это ото всех. Но обязательно находится человек, который точно знает, где можно искать автора, потому как сам писатель ему об этом сказал. Толстой уходит и ждет, когда же, наконец, его будут искать! Он уезжает умирать, идет на поезд, но при этом берет с собой деньги, пожитки и врача. Я понимаю, это качество темперамента. Понимаю, ему мало было в Ясной Поляне энергии. Он там был сконцентрирован исключительно на себе и был «сам себе жизнь». Жил бы в большом городе, такого бы не было. Большие художники — люди сложные, необычные, разнообразные. И замечательно, что вот так неожиданно можно заново открывать для себя классиков. Поверьте, это того стоит.

 У Толстого сложились очень непростые отношения с повестью «Крейцерова соната». Он многократно переделывал текст, ужасался своим выводам, отрекался от произведения и в то же время оправдывал изложенные устами главного героя взгляды на брак, плотскую любовь и т. п. в своем знаменитом послесловии...

 Послесловие к повести — страшнее текста нет. Я физически не могу это читать, настолько я не согласен с автором. Не понимаю, зачем Толстой начал писать такой «оправдательный документ», а позже и вовсе отказался от своего произведения? Заметьте, написано все очень внятно и четко, но что тогда происходило в голове писателя? В процессе работы над спектаклем я понял, что все словарное обилие «Сонаты» имеет под собой одну тему — утраты невинности. Вроде бы перед нами банальный анекдот — муж вернулся из командировки и застал жену с любовником (хотя там нет даже намека на измену). Но в итоге он ее убивает. Две трети произведения, которое по принципу сонаты делится на три части, он пытается подвести эту идеологию. Раньше, когда мы еще учились в школах, нам говорили: вы сами строите настоящее, только от вас зависит, какое будет будущее, и прочее. На сегодняшний день мне кажется, что тот мир, который раскрывает Толстой, то, что Позднышев говорит в поезде, — это все с точностью до наоборот. Не человек виноват в том, что он такой, а виновато то, в чем он родился. Он уже родился с этой искореженной кармой. Мир, который его окружает, с самого рождения диктует определенные условия. В силу обстоятельств герой находит контакт с ними и даже получает какое-то удовольствие...

 Отталкиваясь от главной темы вашего спектакля: как утрата невинности сказывается на судьбе героя?

 Толстой описывает первый момент утраты физической невинности, когда Позднышев приходит в публичный дом, настолько смачно, вкусно и красочно, что становится понятно — это совсем не то, чего он ожидал, и не то, что дальше вело бы его по жизни. Он бунтует, конечно, против этого мира. Он не хочет видеть его таким, но поиск этой чистоты и невинности заводит Позднышева в еще большее безумие. Путь, которым он пошел, — ложный: он утратил невинность тогда, а потом почему-то решает, какими должны быть люди. Герой дожил до тридцати лет, выбрал в жены самую чистую девушку, решил сотворить из нее идеал невинности и через это решил измениться сам. Такая трагическая манипуляция. Это тот мотор, который тащит Позднышева на протяжении всей жизни. Он чувствует этот кармический ужас: он ведь изначально родился в этом, нет, не порочном, а подпорченном пространстве. И детей-то своих он бесконечно рожает именно в это пространство: ведь когда в его Лизе вспыхивало хотя бы желание жизни, он сразу заставлял ее рожать. За восемь лет она родила ему пятерых детей! А когда ей пришлось сделать аборт — с этого момента все и началось.

 Судьба невинных детей в мире утративших невинность взрослых — еще одна, подспудная, тема «Крейцеровой сонаты». Какое место она занимает в вашем сценическом исследовании повести Толстого?

 Это еще одна страшная история — как дети становятся разменной монетой в борьбе за некий светлый идеал. Нам интересно разбирать, как эта тема работает и как она трагически оборачивается для Позднышева. Почему герой начинает этот разговор в поезде? Он с самого начала заведен встречей со своими детьми, которых ему не отдали: ведь он сумасшедший и убийца. И весь яд, вся желчь героя выходят наружу в этом монологе-признании. Понимаю, что для самого Толстого это больная тема — сам он рос без матери.

 Фабулу «Крейцеровой сонаты» условно можно обозначить как «историю одного невроза», возникшего в череде детских психотравм и вылившегося в убийство. Не возникает ли соблазна уйти в психоанализ?

 В повести выведен определенный психологический портрет главного героя, но мы не будем заниматься исследованием психического расстройства. Я уверен, что тот, кто читает это произведение, или тот, кто придет на спектакль, в какой-то момент будет думать, что Позднышев псих, больной человек. А в какие-то периоды герой будет выглядеть абсолютно здоровым и разумным. Собственно, как и все мы. По большому счету, где наши границы? Если бы учение Фрейда появилось раньше, и Лев Николаевич его прочел, я уверен, он описал бы эту историю по-другому. А сегодня, да, мы живем в системе координат «фрейдистского мира», никуда от него не деться, поэтому рождаются такие ассоциации. И здесь возникает логичный вопрос: с собой ли автор разбирался? Но повторюсь, это крупная фигура, и чем она крупнее, тем сложнее найти с ней определенный контакт.

 «Крейцерова соната» нечастый гость на театральной сцене. По мнению критиков, режиссеров «отпугивает» груз нравственно-философских изысканий позднего Толстого, накрепко приправивший расхожий сюжет. Что для вас важнее в будущем спектакле — концентрация на человеческой истории или все же философская подоплека писателя?

 Не надо относиться к «Крейцеровой сонате» как к общепризнанному философскому манифесту целомудрия! Я понимаю, что мой взгляд на мир не всегда идентичен взгляду Льва Николаевича Толстого. Это дает мне возможность относиться к материалу как к лабораторному анализу, где есть элемент отстранения. Я прошел первый этап соприкосновения с материалом: все эти размышления о воздержании, сексуальных проблемах и прочее. Но когда погружаешься в мир повести глубже, понимаешь, что в «Сонате» нет манифестального посыла. Зато есть посыл вопроса. В каждом абзаце новый вопрос, новая провокация. Толстой написал Позднышева раскаявшимся грешником. И в этой системе уже заложен его путь к духовному спасению. Человек думает, страдает, тем самым выдавливая из себя бесов. Разве это не истинная человеческая история? Разве вопросы веры, спасения души имеют отношение к каким-то условным изысканиям? По-моему, это все про нас.

 «Крейцерову сонату» по праву можно считать скандальным произведением. Появление этой откровенной повести сопровождалось бунтом домочадцев, запретом со стороны цензуры, лавиной негодующих писем автору. Насколько уместно слово «скандал» в отношении вашей сценической интерпретации?

 Скажу сразу, мы не намерены делать скандал. Мы уже нашли для себя «спокойные лазейки», и мы можем прожить без нарочитой откровенности или скандальности. Безусловно, в повести есть жесткие подробности, но там также есть и тайный, скрытый фон, который не проговаривается. То, что говорит герой, и то, как живет на самом деле, — это две большие разницы. Ему проще рассказать про убийство, чем озвучить его причину. Это же надо в себе копаться. Он и копается, а вслед за ним — и мы, стараясь в ворохе букв найти истину. Правильно поставленный вопрос к себе несет верный выход из некоторых ситуаций, хотя, конечно, это смелость. Бывает, мы отвечаем нечестно или как нам удобно, а это влечет за собой ужасные последствия. Проанализировать себя — это и правда сложно, но возможно.

Решаем вместе
Сложности с получением «Пушкинской карты» или приобретением билетов? Знаете, как улучшить работу учреждений культуры? Напишите — решим!

Ваше мнение формирует официальный рейтинг организации

Анкета доступна по QR-коду, а также по прямой ссылке:
https://bus.gov.ru/qrcode/rate/373272