Марина Вержбицкая, «Новая Сибирь»
Главный режиссер новосибирского «Глобуса» создает театральный квест по
пьесе Тома Стоппарда.
Молодежный театр «Глобус» заявил последнее название сезона. 22 и 23 июня на большой сцене, трансформировавшейся по случаю в камерное пространство на двести мест, состоится предпоказ спектакля «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» по одноименной пьесе Тома Стоппарда. Интерпретирует текст Алексей Крикливый. Творческий тандем главному режиссеру составляет новосибирский художник Евгений Лемешонок, чей макет декораций к спектаклю лежит в свободном доступе на официальном сайте театра и уже сегодня может пощекотать воображение поклонников и завсегдатаев.
«Розенкранц и Гильденстерн мертвы» — полнометражный дебют Тома Стоппарда на драматургической арене. Театр в театре. Головокружительный парад отражающих зеркал. Галерея картин реальности, где двойственность, размытость, неопределенность являются Абсолютом, альфой и омегой человеческой жизни. Реверанс в сторону «В ожидании Годо» Беккета и парафраз «Гамлета» Шекспира, в одночасье превративший заштатного британского сценариста чешского происхождения в несравненного мастера театрального парадокса и главного продолжателя традиций английского фарса, а второстепенных персонажей пьесы XVII века — в главных героев абсурдистской драмы, «маленьких людей» ХХ столетия, положивших на лопатки сценический мир 1960-х.
Незадачливые друзья принца датского врываются в мировую историю при полном отсутствии логических связей, которые автор щедро компенсирует изобилием фактов, цитат, вариаций и аллюзий на тексты классических трагедий, философских трудов, политической публицистики, театра абсурда и стихов модерна. Впервые в западноевропейской литературе функции главного героя в произведении, жанр которого можно определить как интеллектуальный, возложены на псевдоинтеллектуалов. Розенкранц и Гильденстерн носят простые и короткие имена — Роз и Гил, общаются между собой на современном английском языке и увлечены универсальными проблемами существования. «В пьесах Стоппарда уникальным образом взаимодействуют юмор и базовые, наиболее серьезные вопросы, встающие перед человеческим разумом. Он отпускает шуточки, использует традиционные комические приемы и в то же время пишет о нравственной ответственности, о добре, о научном, математическом или философском понимании действительности», — констатируют исследователи, убежденные в том, что герои олицетворяют две полярные силы — интуиция и разум. Сплетись они воедино, могли бы стать таким человеком, который способен понять саму суть мира, но разделенные они могут лишь задавать вопросы.
Чтобы создать свой неподражаемый текст и свой недосягаемый театр, Стоппард пропускает сквозь собственный гений миллион чужих мыслей и слов, бросает вызов искусству своего времени и, конечно, вызывает череду постановок по всему миру. Стоппарда узнают. Стоппарду подражают. Стоппарда интерпретируют: на этом трудном поприще отметился даже сам Стоппард, сняв по своей легендарной пьесе фильм, ставший обладателем «Венецианского льва» и главным событием фестиваля 1990 года.
Любопытное совпадение: 1990-й принес британскому драматургу не только режиссерский дебют в кино в кинематографе, но и выход на русского читателя. Именно в этом году в журнале «Иностранная литература» впервые публикуется перевод пьесы в исполнении Иосифа Бродского, сделанный еще до насильственного выдворения поэта из СССР, забытый им и чудом сохранившийся в архивах издания. Бродский перевел «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» еще до выезда из Страны Советов, не зная даже, кто автор произведения. Сам он говорил, что пьеса привлекла его своей вызывающей нетрадиционностью и внешней непочтительностью ко всякого рода традициям, под которыми скрывались, тем не менее, преемственность, принятие опыта классической литературы. Исходя из этих соображений, переводчик стремился в полной мере передать особенности языка автора, его парадоксальность, ироничность и так называемую цитатность, создать перевод, максимально адекватный оригиналу, но являющийся в то же время в какой-то степени самостоятельным произведением, близким и понятным носителю языка. Замысел удался. В конце концов, Иосиф Бродский создал произведение, которое читается так, словно оно было изначально написано на русском языке русскоязычным автором. Недостаток перевода кроется в его же достоинствах: несмотря на бесспорную оригинальность, пересказанный Бродским текст лишь частично передает языковую эквилибристику стоппардовского текста, отличающуюся подчеркнутой парадоксальностью, эпатирующей остротой и тончайшими каламбурами.
Несмотря на трудности перевода, главный режиссер театра «Глобус» Алексей Крикливый принимает за основу «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» в модификации Иосифа Бродского. Во всем прочем постановщик следует непосредственно за Томом Стоппардом. Поскольку в драме британского драматурга не предусмотрено четких границ между сценой, кулисами и зрительным залом, новосибирский мастер вполне закономерно делает зрителей соучастниками происходящего. Мизансцены и декорации выстраиваются таким образом, что иллюзия достоверности разрушается и публика буквально вовлекается в театральное пространство. Зритель провоцируется сценическим действием, а герои на полном серьезе рассматривают зал как единственный возможный путь к бегству. Наблюдателям остается только принять правила непростой интеллектуальной головоломки, распознать авторские и режиссерские намеки и внимательно следить за тем, как далеко зайдут создатели спектакля: сможет ли команда «Глобуса» (Руслан Вяткин, Никита Сарычев, Илья Чуриков, Анна Михайленко, Александр Петров, Светлана Галкина, Евгений Важенин, Иван Басюра) преодолеть границы между игрой и реальностью? Подробности замысла в интервью режиссера Алексея Крикливого.
— Алексей Михайлович, чем обусловлен выбор литературного материала?
— С пьесой я знаком давно. С тех пор, когда она была впервые напечатана в журнале «Иностранная литература» в начале 90-х годов. Именно тогда произведение активно стало проявляться в пространстве русского театра. Главные персонажи пьесы — Розенкранц и Гильденстерн — не знают, куда пойти, не несут ни за что ответственности, все делают наоборот и много рассуждают о жизни. Такой тип героев пересекается с нашим современным настроением. Мы все желаем какого-то поступка, много говорим о нем, но в итоге почему-то не совершаем его и постоянно оправдываем это то страхом, то ленью. В пьесе я вижу образ сегодняшнего времени и прекрасную иронию.
— Как бы Вы обозначили основную тему спектакля?
— Главная тема спектакля — это герой, который стоит на пороге выбора и который должен совершить поступок. Получится у него или нет — это уже вопрос массы обстоятельств. И если вдруг герой совершит поступок, то что он сделает? И в обратном случае — как ему дальше с этим жить? А нужно ли вообще делать какой-то выбор? Над этим мы сейчас размышляем вместе с артистами.
— Стоппард взял за основу сюжет шекспировского «Гамлета», его героев, но создал свое оригинальное произведение. Как вы относитесь к такому роду читательской рефлексии, и насколько подобные произведения сложны в работе для режиссера?
— Честно сказать, не очень люблю подобные игры с литературой. «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» — это, пожалуй, единственная пьеса, которая примирила меня с такого рода творчеством. Понятно, почему Стоппард остановился на «Гамлете» — английский театр все-таки построен на фигуре Шекспира, на его текстах, поэтому среди британцев возникает момент простой узнаваемой игры. У нас в России с этим дело обстоит по-другому: не каждый может пересказать сюжет того же «Гамлета». Поэтому задача усложняется — мы делаем две пьесы: параллельно разбираем и Шекспира, и Стоппарда. Пьеса Стоппарда — это только начало для того, чтобы погрузиться в мир великого английского классика. Это повод, чтобы и через текст Стоппарда, и через текст самого Шекспира развернуть историю Гамлета. Сюжет пьесы очень мощный, он сделан с уважением к Шекспиру и абсолютным знанием его.
— Розенкранц и Гильденстерн в целом воспринимаются как один персонаж — настолько они неразлучны и беспомощны друг без друга. Для Вас это один герой или все-таки два самостоятельных?
— По сути, если бы из них сделали одного человека, это был бы прекрасный человек. Они как две стороны одной монеты, как и сами себя позиционируют у Стоппарда. В театре это сложно выразить. У нас каждый из них будет со своей историей, со своей позицией и своим мнением. И когда они вместе — получаются две реакции на одно событие. Их все-таки два человека.
— Большинство критиков относят пьесу «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» к театру абсурда. Вы согласны с этим утверждением?
— Да, пьеса написана в 1966 году, и мы не можем рассматривать ее вне контекста времени. Литература абсурда почему-то в нашем сознании традиционно ассоциируется с героями вне логики и вне сознания — такой «дурдом». Однако мне абсурд представляется некой гиперреальностью, концентрацией реальности, в которой находятся люди. Под этим понимается обострение проблемы, темы и ситуаций.
— Насколько сегодня актуально разговаривать со зрителем на языке театра абсурда?
— Ведь иногда и наша жизнь тоже приобретает черты абсурдности. Не могу сказать, что мы существуем в языке абсурда, просто так устроено столкновение сил и в пьесе, и в современной жизни, что другого поведения, кроме «абсурдного», в принципе нет.
— А как бы Вы сами определили жанр спектакля?
— Слово «жанр» несколько сужает представление о спектакле. Можно сказать, что по настроению это будет трагикомедия. Сам текст пьесы — это игра со смыслами, игра персонажей друг с другом, игра ситуаций. Поэтому спектакль «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» также можно назвать театральным квестом. На репетициях складывается ощущение, что артисты снова и снова проходят какие-то определенные уровни игры, так что мы собираемся увлечь за собой и зрителей. Эмоционально. Возможно, они тоже должны будут что-то решать для себя на протяжении всего действия.
— Каким Вы видите своего потенциального зрителя?
— Мне кажется, этот спектакль может «сработать» для многих. Он нацелен и на пытливых молодых людей, которые интересуются тем, что происходит вокруг; и на тех, у кого просто есть какие-то вопросы к жизни. Своего зрителя мы представляем любопытным, интересующимся человеком, который настроен получить сильное эмоциональное впечатление и который готов перемещаться в плоскости истории, смыслов, образов и даже в физическом пространстве театра...
— Первые показы спектакля «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» обозначены в репертуаре как предпоказы. Что это такое?
— Мы решили провести эксперимент. Предпоказ — это внутренняя сдача спектакля, для проверки на публику. Это закрепление существующих наработок, повод для летних размышлений. Те люди, которые придут на спектакль в июне, станут свидетелями нашего рабочего процесса — театральной кухни, так сказать. Мы готовы поделиться с первыми зрителями еще довольно хрупкими вещами. Спектакль будет развиваться. Поэтому в начале следующего сезона его уже можно увидеть несколько другим.
