Хэллоуин втянул студентов в смертельный квест

Премьера театрального квеста «Розенкранц и Гильденстерн» по пьесе Тома Стоппарда еще не состоялась, а он уже стал жутко популярным в молодежных кругах. То ли армия поклонниц Никиты Сарычева (и кое-кого еще) пришла в боевую готовность. То ли маркетинг грамотно распустил слухи. То ли заворожило имя модного автора, как и само название — непонятное, но красивое. В общем, желающих попасть на предпремьерные показы было гораздо больше, чем могла вместить специально оборудованная на двести мест зрительская зона.

Премьера заявлена только в сентябре, так что выдавать суждения еще рано. Однако получен материал для осмысления, и с ним надо что-то делать. Например, посмотреть на жизнь с другой точки зрения, как это сделал Том Стоппард с эпизодическими персонажами «Гамлета». Однокурсники заглавного героя Розенкранц и Гильденстерн у Шекспира играют вспомогательные роли, а Стоппард придумал им сюжет и вывел на первый план. И теперь они вынуждены по приказу короля шпионить за принцем, будучи безмозглыми пешками в большой игре.

Не зря режиссер Алексей Крикливый определил свой спектакль как театральный квест. Бедным студентам приходится бродить по лабиринту тайных смыслов и шарад, заданий и загадок. Но чтобы выбраться из этой свистопляски невредимыми, нужно знать правила игры. А они даже не понимают, что вся жизнь — игра, или вся жизнь — театр, а люди в нем понятно кто, с той лишь разницей, что самые сметливые из них становятся профессионалами и получают деньги за свою игру. Розенкранцу с Гильденстерном это не дано.

Никита Сарычев и Руслан Вяткин взаимодействуют по принципу «толстый и тонкий». Рыжий крепыш Розенкранц и худой верзила Гильденстерн отлично дополняют друг друга, но вдвойне умнее не становятся. В самом начале истории судьба подбрасывает им намек — подсказку в квесте, уцепившись за которую, можно нащупать единственно верную линию поведения. В затеянной ими орлянке монета восемьдесят пять раз подряд падает орлом. Простодушный Розенкранц относится к происходящему с радостью и любопытством. А болтливый Гильденстерн пытается дать объяснение необъяснимым вещам. Он несет околесицу о законе средних чисел, теории вероятности, подсознании, времени — вместо того чтобы просто принять абсурд как данность. Теперь все, что произойдет, будет лишено логики, к которой они привыкли. Но чем больше вопросов они будут задавать, тем больше будут запутываться. И так и не смогут выпутаться из петли. Восемь трупов — это в представлении, которое затеяли бродячие лицедеи, после чего встали, отряхнулись и пошли. На самом деле трупа всего два — казнены через повешенье те, кто не умеет умирать понарошку.

Два друга, выхваченные из обычного течения времени, попадают в совершенно непонятное им искривленное пространство. В Эльсиноре бурлит сплошной и непрерывный хэллоуин, где мертвецы дают чудовищное косплей-шоу. Здесь вам и маски, и светящиеся тыквы, и соответствующие ритуалы. Становится не по себе, когда красавица Светлана Галкина появляется в образе Гертруды с размазанной помадой и черными кругами под глазами, путаясь в рыжих волосах и непрерывно гримасничая. Но именно такие выживают в таком мире. Гамлет и того хлеще — это готовый зек с уголовными замашками, и краска на его лице под цвет алой рубахи. Илья Чуриков в спектакле «Ворон» уже играет криминального авторитета под видом Короля, так что амплуа сложилось. А еще он напоминает молодого Юрия Дроздова в давнем спектакле Сергея Афанасьева «Сны Гамлета», где датский принц тоже обращался с Гертрудой, как насильник со шлюхой.

Самые изысканные маски — у бродячих актеров, а у предводителя труппы самый эпичный костюм. Иван Басюра, обмахиваясь большим дамским веером, играет не бесполое существо, а существо вне пола — некоего носителя истины, воплотителя идеи, распорядителя шоу, законодателя мод. Поначалу кажется, что Розенкранц и Гильденстерн вольны им управлять, но это было задумано им как часть игры. «Вы не понимаете этого унижения — быть лишенным единственной вещи, которая делает эту жизнь выносимой, — сознания, что кто-то смотрит», — якобы изливает он душу, а на самом деле задает тон. Эта тема и становится главной.

«Мы — актеры, мы нечто обратное людям!» — провозглашает герой Ивана Басюры. Кто же в таком случае люди? Зрители? Ну уж нет, ведь во втором акте их пересаживают из зрительного зала на сцену, и они становятся участниками Хэллоуина. Люди в этом спектакле — только Розенкранц и Гильденстерн. Только они — без масок и только они не играют. Потому что не умеют. Можно было бы сказать, что только эти двое — подлинные, если бы они понимали, что происходит. Но они попали в мышеловку, и мышеловка захлопнулась.

Кстати, в «Глобусе» уже была мышеловка, уже был спин-офф «Гамлета» — когда и слова-то такого не знали. В 90-х годах прошлого века на этих подмостках играли «Убийство Гонзаго» болгарского драматурга Недялко Йорданова. Его героями были те самые бродячие актеры, которые давали в Эльсиноре пьесу по наущению Гамлета. Они играли только на сцене — а в жизни оставались людьми с их любовями, изменами, страхами и падениями. Им было позволено выходить из игры и становиться самими собой без страха смерти. Потому что время было другое.