Алена Истомина, top54.city
В
новосибирском театре состоялась премьера спектакля «ПослеЗавтра».
12 произведений классика фантастики Рэя Брэдбери скомпонованы в единое целое. Среди них роман «451 градус по Фаренгейту», повесть «Вино из одуванчиков» и несколько рассказов, которые не были переведены на русский язык. Все они были написаны в 50-60-х годах прошлого века. В то время ХХI век виделся далеким послезавтрашним днем, который наступит очень не скоро. Брэдбери пророчил страшные вещи. Был ли он прав? На этот вопрос постарался ответить режиссер Дмитрий Егоров.
— Это не обстоятельства неожиданно возникших чудес, а плоды деятельности человеческих рук. Я специально не касаюсь российских реалий. Ставим сугубо западную историю. Американский автор, который писал про Америку. 50–60-е годы ХХ века. Политика, религия, локальные проблемы того или иного региона, страны меня здесь вообще не интересуют. Меня волнуют проблемы нашего сознания, то, что происходит с душой человека, ощущением личного комфорта и предназначения частного человека, — подчеркивает Егоров.
На сцене «Глобуса» к Брэдбери отнеслись уважительно. Это не спектакль по мотивам, это произведения как они есть, перетекающие друг в друга. Здесь есть место и колыбели человечества, и его глобальной катастрофе. Метафора мира поворачивает зрителям «глаза зрачками в душу». И мы замечаем, что послезавтра уже близко. И оно грядет не где-то «у них», а у нас, прямо здесь и сейчас. Пусть актеры тащат по сцене чужой флаг, реальность слишком узнаваема. Это история не отдельной страны, а всего человечества.
Герои кружатся в вихре домов и улиц, разговаривают по скайпу, погружаются в селфи, громят картины, погибая и выкрикивая последним всхлипом вопль непонимания: как человечество пришло к этому? Обесценивание культуры и человеческой жизни, космос превращается в обыденность, а война — реальность повседневности. Каждая история происходит одновременно, и перед нами целый мир опасений Брэдбери.
Электрические переходы интонаций, актеры то шепотом выговаривают ужасное «Я знаю», то срываются на крик отчаяния. Брэдбери как фантаст показан с помощью звука, света, дыма и пространства. Убираешь декорации — и вот уже на сцене «Глобуса» вмещается открытый космос. Выключаешь свет — и каждая интонация героя звучит все острее. Фонарики могут быть одновременно и звездами, и отголосками погибших душ. Над сценой — текст с выдержками из произведений, который с одной стороны отвлекает, а с другой — окунает мир фантаста еще сильнее.
Еще одна находка спектакля — монолог Лаврентия Сорокина. Его герой бьет жестко, беспощадно, оголяя все человечество. Персонаж меняет ритм, переходит от гротеска в эпос, зашвыривая зрителей правдой. Хочется вскричать, начать оправдываться, но... Брэдбери был прав. Мы все потеряли. Наши дети не мечтают стать космонавтами и сжигают книги ради трендовой фотографии в Инстаграме. Войны еще существуют и люди по-прежнему оправдывают их. Идеалист, мечтающий обратить все оружие в ржавчину, назовется чудиком и получит тумаков ножкой от стула. Послезавтра уже наступило.
Спектакль не для неподготовленного зрителя. Стоит не просто перечитать Брэдбери, а вникнуть в его рассказы. И тогда прийти в «Глобус», чтобы здесь увидеть совсем другого писателя — пацифиста, ненавидящего войну, но любящего фантазировать и надеющегося на то, что послезавтра для человечества никогда не наступит.
В конце спектакля зрителям показывают небольшое интервью писателя. Фантаст рассказывает о том, что мечтает, чтобы люди приземлились на Марс, где их встретят с плакатами «Брэдбери был прав». И почему-то только после этого момента приходит спасительная мысль, что, может, еще не все потеряно, и послезавтра можно удалить, вычеркнуть, отсрочить... Надежда есть? Ведь пока мы читаем книги не только в сокращенном варианте.
