Юлия Колганова, новостная лента сайта театра «Глобус»
Друзья! В
театре «Глобус» продолжается проект «Третий показ». Каждый зритель, пришедший на
третий показ премьерного спектакля, может принять участие в
обсуждении увиденного наряду с
экспертами в
различных сферах: науки, культуры и
искусства, образования и
др.
12
января 2018 года встреча была посвящена работе Алексея Крикливого «104 страницы про любовь» по
ранней пьесе известного российского драматурга Эдварда Радзинского. Предлагаем вашему вниманию фрагменты разговора о
любви и
театре.
Маргарита Логинова, обозреватель сайта «Тайга.инфо»: «Мой любимый мужчина после спектакля отметил, что сейчас так не ходят, не говорят, не чувствуют, тогда все было по-другому. Я ему оппонировала, что никакого диссонанса не было. Неважно, что такие у них прически, что все они стиляги... Спасибо Алексею Михайловичу за выбор саундтрека, удивительно, как бьют песни группы OQJAV. Тут как будто зеркало напротив зеркала. С одной стороны, мы слушаем исключительно современную музыку, она на пике чартов. С другой стороны, она абсолютно вневременная.
Я позволила себе зрительскую глупость: не читала пьесы, не смотрела фильм „Еще раз про любовь“ Натансона, с удовольствием смотрела спектакль и ждала — чем кончится. Единственная моя претензия к этой истории — не к тому, как она сделана, как она звучит... Мне кажется, эти двое разбежались бы сами по себе. В этом коротком промежутке, о котором повествует пьеса и рассказывает режиссер, все максимально: они друг друга любят, страдают. При внешней старомодности это настолько просто, трогательно и правильно. Я давно не получала такого нормального зрительского, бабского удовольствия от спектакля».
Елена Климова, преподаватель факультета журналистики Новосибирского государственного университета: «Абстрагироваться от того, что я сейчас вижу и что было в кино — мне было сначала трудно. При том, что это не вызывало неприятия. Но мне казалось, что сегодняшние ребята, актеры показывают некий ремейк. Я пыталась это чувство отгонять. Мне многое нравилось. Очень нравились актерские работы: Екатерина Аникина — замечательная, Никита Сарычев, конечно, молодец, Павел Харин — совершенно замечательный.
Мне кажется, в спектакле нет прямого погружения в шестидесятые, игра тут все равно есть, игра не „В“, а „С“. Но постепенно клубок истории, чувств накручивался, в начале второго действия оболочка отпала, дальше я видела уже оригинальную историю. Для меня любовь случилась, Александр Петров — молодец. Я до конца так и не поверила физикам, наверное, это не очень важно, что они здесь занимаются наукой, рискуют жизнью и т. д. Очень важно, что центром была Наташа, в ней столько жизни, столько любви, как основы. Она была живым источником. Я Аникину в такой роли первый раз вижу.
Мне было интересно, как это считывают молодые зрители, у которых ничего не аукается. Мои студенты все считали, обрыдались... Меня удивляло, что вообще сейчас возможен такой театр — совсем прозрачный, совсем про любовь, без сложных кодов. К этой простоте пьесы, истории, отношений сценография Евгения Лемешонка добавляла нечто... Но разгадывать по ходу здесь ничего не приходилось. Когда говорят про любовь, то имеют в виду любовь. Когда говорят, что трус или неудачник, то имеют в виду именно это. Такой театр очень легко смотреть.
Не было на сцене быта, определенного, заземленного. Пространство в спектакле — кафе, аэропорт, работа. Люди приходили, что-то между ними происходило, уходили. Люди ни разу не были заземлены, здесь было именно про любовь — что она такое, что может, чего не может, как она заканчивается».
Анна Огородникова, программный директор кинотеатра «Победа»: «Мне многое понравилось. Конечно, я попала под обаяние текста и актерской игры, но вот сам тип конфликта „борьба хорошего с лучшим“ из серии „как здорово, что все мы здесь сегодня собрались“... Такие все хорошие. Один — просто хороший, другой — получше, а третий старается быть еще лучше. Меня взволновал вопрос: достаточно ли уместна такая теплая-теплая, нежная-нежная, мягкая-мягкая, гуманная-гуманная, оттепельная эстетика в нашу „холодную зиму“? У меня как у зрителя был такой климатический диссонанс.
Что меня порадовало. Очень часто в драматических театрах срываются на крик и начинают связки рвать. И ты думаешь весь спектакль: ну чуть-чуть поделикатнее, можно же подключить другие регистры. В спектакле этого не было, что для меня подарок, за который хочу сказать отдельное большое спасибо. История камерная разворачивается в большом зале, который полон и который требует больших актерских усилий, сыграть в таких условиях, не срываясь на крик, — это здорово.
Свой личный „Оскар“ из ролей второго плана я бы дала Вере Прунич. Настолько точно, профессионально, органично, абсолютно естественно, прекрасно на всех уровнях».
Алексей Кожемякин, кинокритик, член Союза кинематографистов РФ: «По поводу сравнительного анализа, который все же напрашивается. И фильм, и пьеса — про героя своего времени, физика, который становился лириком. Здесь это превратилось в такой странный вариант — историю о дружбе антигероя и клоунессы. Для меня подобная трактовка была удивительной. Очень странное прочтение текста, который предельно ритмичен. Изначально у Радзинского это лучшая пьеса, потому что нет гигантских монологов, непривычных для современного зрителя, ждущего экшена. Здесь европейская манера написания, короткими фразами, пинг-понг такой идет. И в фильме это было. В спектакле это превратилось в мхатовские паузы, что к концу начало утомлять. Ритма мне катастрофически не хватило. Мне не хватило деталей, которых было очень много в тексте, с которыми можно было работать.
Очень понравилась камерная пьеса, которая наполняется параллельным действием, это хорошо сделано, такой киношный вариант, которого в самом кино не было и который здесь очень неплохо смотрится. Оживление идет за счет комментариев персонажей. И как раз Павел Харин в роли ученого хорош и убедителен. Надевает как надо плащик и ходит с портфельчиком, реплики подает как надо, все хорошо».
Зритель 1: «После спектакля мне захотелось не упустить эту любовь, потому что она явно в истории была. И герои — от своей глупости, от своих страхов или самоуверенности — сходились, расходились... Хотелось сказать: не придумывайте ничего, живите счастливо!»
Зритель 2: «Для меня эта история про внутреннюю свободу. Чемодан, который Наташа все время держит в руках, — ее комплекс. Мы всю жизнь с этими чемоданами, мы прятали туда свои чувства. Иона держалась, прикрывала свои истинные чувства. Для меня это вообще особенный спектакль, мой муж — летчик. И ты понимаешь, что любовь нужно беречь, потому что в любой момент что угодно может вмешаться в отношения, и не только смерть. И главное, что хочется сказать: никогда не поздно „отложить чемоданчик“, обнять человека и сказать ему нужные слова».
Зритель 3: «Это история о том, как мы любим друг друга, но никогда в этом не признаемся. Мы все время будем притворяться фальшивыми. В спектакле очень искренний юмор, ты ему веришь».
Зритель 4: «Персонаж Никиты Зайцева — поэт — запускает спектакль, задает его настроение. Ставит потрясающую планку. Сложилось впечатление, что он читает монолог Гамлета. Этот эмоциональный порыв возникает в тебе, потом ты берешь эту волну выше. В спектакле есть трепет, который мы утратили, обесценили: значимость ожидания телефонного звонка».
Зритель 5: «Любовь для меня такая и есть. Герои постоянно в каком-то движении. Мне всегда казалось, что я воспринимаю любовь только как драму, но когда пришла на этот спектакль, то увидела другое. Да, драма, но настолько искренняя, простая, какие-то постоянные обиды, недомолвки, недопонимания — это все как-то по-настоящему. Я вышла из зала, мне захотелось петь, танцевать, писать стихи. Значит, для меня любовь случилась».
