Кошка на дереве, мышь в варенье

Заметным событием в культурной жизни Новосибирска стала премьера «Русское варенье» по одноименной пьесе Букеровского лауреата Людмилы Улицкой на Малой сцене академического молодежного театра «Глобус». Постановку осуществил художественный руководитель старейшего в стране Минусинского драматического театра Алексей Песегов — обладатель трех национальных премий «Золотая маска», впервые работавший в нашем городе. (Новосибирцы видели его замечательный спектакль «Наваждение Катерины», по Лескову, в ходе недавнего Рождественского фестиваля искусств.)

Пьеса «Русское варенье», датированная 2003 годом, представляет собой своеобразный диалог Улицкой с Чеховым: автор переселила потомков его героев в наше время, чтобы проследить ментальную эволюцию, трансформацию «дворянских гнезд». В свою очередь режиссер проявил предельную бережность к тексту, практически не поступившись ни одной репликой, и к традициям русского реалистического театра с его пристальным вниманием к душевным движениям персонажей, к психологическим подробностям. Спектакль получился неспешным, длинным, местами скучным, что адекватно рутине окраинного уклада жизни, а подчас действие напоминает балаган, расцвеченный буйством эмоций, концентрацией нелепостей, свойственных абсурду. В результате удалось совместить узнаваемую современность с уникальной чеховской атмосферой, где «все нервны», неприкаянны и захлебываются нерастраченной любовью.

Семейство интеллигентной вдовы Натальи Ивановны (актриса Тамара Седельникова) прозябает на запущенной даче (сценография и костюмы Александра Кузнецова из Нижнего Тагила) в подмосковном академическом поселке, поскольку московская квартира сдана англичанину, доход от аренды — основной источник существования для этих неприспособленных и изрядно обленившихся людей. Впрочем, мать трех дочерей и старшего сына — бизнесмена Ростислава, появляющегося эпизодически, выполняющего в пьесе функцию топора, вырубившего вишневый сад, делает вид, что утомлена, изнурена: легко ли днями напролет стучать на пишущей машинке, переводя романы своей невестки — модной писательницы Калугиной? В саду все либо вымерзло, либо высохло. В доме то и дело отключается свет, продукты в старом холодильнике с незакрывающейся дверцей портятся, половицы проваливаются, канализация засорилась, а ближе к финалу и воду отключают.

Ведет разваливающееся хозяйство отъявленная неумеха, старая дева Мария Яковлевна, у которой все либо подгорает, либо сырое. Исполнительница этой роли Тамара Кочержинская очень убедительно живописует «уходящую натуру» — тщательно выговаривает слова, стараясь соблюсти чистоту русского языка, сверяет свои кулинарные опыты с дореволюционной поваренной книгой и упорно, к месту и не к месту, вспоминает, как прекрасно было прежде — при профкоме и парткоме. Больше, собственно, никто и не имитирует активность. Старшая из трех сестер, истово верующая, непрерывно крестящаяся Варвара (актриса Евгения Краснова) заявляет, что ни за что не станет работать «на это государство». Средняя дочь, жантильная и томная Елена (актриса Елена Ивакина) предается радостям секса то с мужем Костиком, то с сантехником, которому нечем платить за услуги, опять хочет в Париж, скрашивает несбывшуюся мечту тем, что непрерывно опрыскивается духами «Пуазон», отбивающими вонь засорившегося туалета. Младшая, отчаянно некрасивая, но умная студентка Лиза (Анна Михайленко), уродующая себе вызывающе дурацкой одеждой, макияжем и прической, не расстается с мобильником, промышляя «сексом по телефону», и наверняка мечтает о реальной любви. Пожалуй, честнее всех ведет себя Андрей Иванович, хозяин дачи, явный потомок дяди Вани, который заглушает неизбывную тоску водочкой и слушает патефонные пластинки — то Доницетти, то Чайковского, а то и вовсе патетическое «Вы жертвою пали в борьбе роковой». Как выразился Лермонтов, "все это было бы смешно, когда бы ни было так грустно«,— все герои предельно нелепы, но, как ни странно, всех истошно, просто до слез жалко.

Обесточенная и обескровленная, унизительно обнищавшая интеллигенция в спектакле отнюдь не желает сдаваться, цепляясь за обломки «родового гнезда», налаживает подобие бизнеса — варит русское варенье, собираясь его экспортировать. Но в том варенье утопилась глупая, беспечная мышь, а одичавшая домашняя кошка, которой бы впору ловить мышей, забралась на самую верхотуру дерева, решив, что это и есть ее теплое, уютное, спокойное место под солнцем, фамильное гнездо. Кошку забыли, как Фирса в «Вишневом саду», а варенье забродило.

Улицкая подчас предельно, безжалостно сгущает краски, выступая с позиций объективных обстоятельств времени, для гуманизма мало приспособленного. Но и безмерно умиляется причудами странных людей, которые, как бы ни было, из последних слабых сил сохраняют совестливость, некие моральные устои, позволяющие уважать себя. Режиссер Песегов и участники премьеры абсолютно разделяют предложенную драматургом систему ценностей, оттого и возникает целостное полотно, проникнутое полифонией чувств, мыслей, эмоций, стремлений, идей, подлинный художественный слепок времени, дней нашей жизни.