Елена Жукова, «Sibkray.ru»
Московский режиссер Марат Гацалов поставил в
Новосибирске пьесу Трейси Леттса «Август: графство Осейдж».
Пьеса «Август: графство Осейдж» написана в 2007 году. Она ставилась на Бродвее, при полных аншлагах игралась на сцене театра «Steppenwolf», с неизменным успехом шла в Лондонском национальном театре. В «Глобусе» бродвейскую постановку о нелегких семейных взаимоотношениях ужали до размеров небольшой комнаты. Мало того, что постановка идет в малом зале, так и еще и зрительные места находятся прямо на сцене, образуя своеобразные стены дома. Актеры оказываются в замкнутом пространстве, окруженные со всех сторон зрителями.
Когда смотришь спектакль, сидя на сцене, складывается впечатление, что ты стал случайным свидетелем семейной драмы. Ощущение подглядывания за чужой жизнью усиливают телевизоры, расставленные по сцене и видеокамера в руках ключевого персонажа пьесы — индианки Джонны Моневата (Ирина Камынина, Светлана Потемкина). Джонна — самый молчаливый персонаж пьесы, прислуга, по ходу спектакля не только складывает книги, но и снимает жизнь хозяев на видеокамеру. На экранах телевизоров появляются снятые Джонной нелицеприятные картины жизни семейства Уэстон. Мать Вайолет Уэстон (Людмила Трошина) нападает на своих дочерей прямо на похоронах их отца, 14-летняя внучка Джин Фордам (Марина Кондратьева) курит травку с тетиным женихом, шериф Дион Гилбо (Артур Симонян) домогается убитой горем после смерти отца Барбары Фордам (Светлана Галкина).
Громкие крики, слезы, драки — все зритель видит в двух планах: на сцене — на расстоянии вытянутой руки, и в кинокадрах, снятых служанкой. Ты словно попадаешь в «Дом-2» и одновременно смотришь его по телевизору. Каждый герой переживает свою драму, но трогает только актерский дует Людмилы Трошиной и Светланы Галкиной, играющих мать и дочь. Глядя на них, порой забываешь, что Вайолет Уэстон и Барбара Фордам, всего лишь персонажи, поставленной пьесы. Вечный конфликт отцов и детей развивается здесь по женскому сценарию, с присущей слабому полу эмоциональностью и театральностью. Мужские персонажи в постановке похожи на карандашные наброски — в них нет красок и завершенности. В отличие от женщин им не дано плакать, а других средств выразить эмоции, они не нашли. Видно, как актеры стараются изо всех сил выразить бурю страстей, но получается не очень достоверно. Глубина чувств, прописанная автором в пьесе, не отражается в активном внешнем действии актеров.
Почти незаметный и самый молчаливый персонаж индеанка Джонна — человек другой культуры, — вызывает самый большой интерес зрителей. Она явно противопоставлена остальным героям — молчит, наводит порядок, когда все создают хаос, ее действия осмысленны. За ней интересно наблюдать — она снимает жизнь хозяев, укрывает их пледом, собирает лопасти от вентиляторов, разбросанные по дому и мастерит из них музыку ветра. Джонна организует пространство дома, построенное с определенными условностями: вместо перегородок камни, в комнатах беспорядок — множество лишних вещей. Предметы характеризуют своих хозяев. Книги — ушедшего из жизни главу семейства, кучи коробок от лекарств — зависимость Вайолет. Вещизм — бич американской культуры потребления, на сцене «Глобуса», фокусирует внимание зрителей на внешней стороне дела, как и ритуалы Джонны с видеокамерой и развешиванием по залу странных конструкций из лопастей вентиляторов.
«Большая семья Уэстонов в финале разваливается, — говорит о своей постановке режиссер Марат Гацалов. — Пресловутого луча света в темном царстве там нет. Автор ухитрился поместить этот луч за пределы материала — в головах и сердцах читателей. Весь сюжет наглядно демонстрировал нам их фатальность. От этого становилось жутко и страшно. И зритель, я надеюсь, это тоже почувствует — история беспощадная, но очень честная».
Однако, отвлекаясь на интересные режиссерские ходы, жуткость поведения персонажей понимаешь лишь головой. Выходишь из зала, словно выключив телевизор с передачей «Дом-2».
Возмутился дикими нравами семьи Уэстонов, а сердце не болит.
