Александра Трошкина, «Советская Сибирь»
...Первые послереволюционные годы в
России. «Все мужчины своим возлюбленным тащат муку и
пшено», в
то
время как Владимир несется к
своей музе с
цветами и
плачет по
ночам «от
любви». Ему как будто
бы и
нет дела до
всей этой мрачной реальности. У
него есть Ольга
— любовь, ради которой он
готов жертвовать всем: прощать измены, поступаться принципами, оставаясь интеллигентно-сдержанным, несмотря на
весь трагизм происходящего. Возвышенное чувство на
фоне низменных событий в
обществе и
стране
— на
него способны только циники.
Работу над спектаклем по роману Анатолия Мариенгофа «Циники» в новосибирском театре «Глобус» продолжает режиссер из Минусинска Алексей Песегов, известный новосибирцам как постановщик самой успешной премьеры предыдущего сезона — спектакля «Русское варенье» по пьесе Людмилы Улицкой. Премьера назначена на 21 ноября, накануне — несколько вопросов режиссеру.
— Алексей Алексеевич, роман написан 80 лет назад, вы считаете, проблемы его до сих пор актуальны?
— Понимать «цинизм» буквально не следует. Для нас «циники» — грязное, ругательное слово, мы его затаскали. А на самом деле «цинизм» — некое человеческое мировоззрение. Есть такое определение: циники — это разочаровавшиеся романтики. Циниками становятся люди, разочаровавшиеся в чем-то высоком, светлом. И тема «Циников» — это вечная тема, тема отношения к тому, что тебе дано свыше — к любви. Когда человек начинает относиться к ней не так, как должно, «цинично», — результат будет адекватен. Ценность же этой истории в том, что такое могло случиться и сейчас, и завтра.
— Как можно определить жанр спектакля?
— Я его определил как «хроника любви в 2-х актах». Мы прослеживаем историческую последовательность развития чувства — с первого дня. А формулировка «в двух актах» подчеркивает циничность происходящего.
— Вы каким-то образом ставите оценки главным героям этой love story?
— Главный герой здесь — любовь. Вначале светлая, чистая, потом безумная, страшная. Главный герой — это взаимоотношения Ольги и Владимира, цинизм их взаимоотношений, а не столько сами люди. Как-то оценочно относиться к своим героям мне сложно — я их люблю, я их понимаю.
— И в роман Мариенгофа вы, чувствуется, влюблены...
— Роман просто гениальный. Его мало издают, мало публикуют, он долго был под запретом — только во время перестройки увидел свет. Я совершенно уверен, что масса театроведов это произведение не читали и прочтут его только сейчас. За таким материалом всегда идет охота. А попался он мне случайно: как-то знакомые дали почитать маленькую книжечку в мягком переплете, плохонькое такое издание. Я прочел и заболел этим текстом: такое мощное впечатление он на меня произвел. После этого свои эмоции мне было необходимо реализовать на сцене, но я никак не мог найти подходящий режиссерский ход. Мне все говорили, что это неинсценируемая вещь. И как раз тогда вышел фильм «Циники». Фильм мне ужасно не понравился. Но, как ни странно, именно он толкнул меня вперед. Я пришел и в этот же вечер начал писать инсценировку. У меня в голове все так выстроилось, я понял, что нашел свой ход! И сейчас, перечитывая роман, я поражаюсь, как я мог собрать его в постановку, как удачно все связалось. Теперь я, без преувеличения, знаю текст наизусть. В процессе написания инсценировки, естественно, от каких-то сцен приходилось отказываться. Особенно от тех, которые не двигают сюжет. Жалко, конечно, там столько атмосферы! Но у меня была жесткая установка от театра — спектакль должен идти не более трех часов, и я её выполнил.
— Как вам работается с актерами «Глобуса»?
— Мне вообще всегда хорошо работалось — у меня не бывает конфликтов с актерами, в каком бы театре я ни работал. Очень хорошо работает Алексей Кучинский — у него есть определенный темперамент, есть страсть и переживание. И Аня Михайленко — когда она надевает платье, обувь, я смотрю — она уже другая, она становится сосредоточенна, серьезна. Евгений Андреевич Калашник — прекрасный актер, у него свое видение материала. Я, естественно, направляю актеров, но они привносят много своего. Мы разговариваем очень много: порой несколько часов можем обсуждать материал, эпоху, взаимоотношения. Для меня с самого начала было важно, чтобы у исполнителей не возникло момента отторжения текста. До этого никто из труппы не читал Мариенгофа, они открыли его для себя в процессе работы над спектаклем. Когда мы работали над «Русским вареньем», некоторые актеры не принимали материал и лишь в процессе репетиций полюбили его. И это нормально. А здесь материал пошел сразу.
— Чем постановка в «Глобусе» будет отличаться от минусинской?
— Это простой вопрос. Я надеюсь, что этот спектакль будет лучше. Сейчас мы с актерами глубже копнули материал, теперь он более объемный, более совершенный. Вот это однозначно. Можно было бы нескромно сказать: «Ах, у меня будет гениальный спектакль!» Но это будут мои слова, а важно, что скажет зритель.
С другой стороны, если бы я хотел, чтобы спектакли принципиально отличались во всем — я бы взялся за новый материал. Но я не ставил такой задачи. Мы сохраняем оформление сцены, частично музыкальную фонограмму. А вот сцены я переделываю, исходя из актерской индивидуальности. Поэтому спектакль будет просто другим. Он будет более острым. Будут несколько иной эмоционально-оценочный ряд и отношения героев иные — поскольку актеры-то другие.
Для меня в «Циниках» чрезвычайно важны некоторые мотивы, и я их оставил — сюжет же не переделать! Кроме того, у театра, в отличие от кино, не так много выразительных средств... Я очень долго работал над первой постановкой, более года, и есть вещи уже завершенные, совершенные. Лучше придумать их я не могу. А сознательно хуже делать не буду. Поэтому я оставляю лучшее.
