Елена Могелюк, «Сиб.фм»
Лаврентий Сорокин о роли, в которой никогда себя не представлял
За историей борьбы с болезнью актёра театра «Глобус» Лаврентия Сорокина новосибирцы наблюдали с волнением. Чтобы любимый актёр смог поехать на лечение в немецкую клинику, зрители и коллеги помогли собрать необходимую сумму. Серьёзная операция по удалению опухоли прошла успешно. После продолжительного лечения Лаврентий Сорокин впервые вышел на сцену в марте в образе Михаила Александровича Глова в спектакле «Игроки». Потом последовали репетиции номинированной на «Золотую Маску» «Крейцеровой сонаты» в постановке Алексея Крикливого. В апреле Сорокин привёз с фестиваля в родной Новосибирск специальный приз жюри драматического театра и театра кукол. Корреспондент Сиб.фм побеседовал с актёром о сложном периоде его жизни, а также выяснил, чем артисты похожи на детей.
— Лаврентий Анатольевич, из-за болезни некоторое время вам пришлось быть вдали от семьи, от театра, от сцены. О чём вы думали в тот момент?
— О чём я только ни думал. В двух словах и не скажешь (задумчиво смотрит перед собой, — прим. Сиб.фм). Мысли были разные. Безрассудные. Как у Толстого: «О чём я думал? Чего хотел?..» Иногда меня охватывало отчаяние, иногда, наоборот, — надежда. Потом всё начало снова возникать — пошёл на поправку. Слишком много людей было задействовано в этой драме. Спасибо им всем, что она получила такой финал.
— Скучали по театру?
— Даже не знаю. Я не то чтобы скучал по театру, просто понял, что такое быть «без Родины», быть под «небом чужим» (грустно улыбается)... Понял, что очень тяжело быть одному, ведь круг «родных лиц» у меня там ограничивался переводчиком Мишей. Спасибо телефонии.
— Оказаться в ситуации, исход которой напрямую зависит от определённой суммы денег, — насколько это сложно, неловко или неприятно?
— Всё вместе. Не знаю, как бы я с этим справился без поддержки моей семьи — жены Маши и сына Гоши.
— Если бы не друзья, я бы никогда не нашёл в себе силы сказать во всеуслышание «Помогите».
Если бы не Митя Егоров, не Настя Журавлёва, не Оля Карасёва, которая это всё, собственно, и придумала, нашла клинику... Если бы не «Глобус», «Красный факел», Норильский Заполярный, а также другие театры и студии, которые играли спектакли для помощи мне, если бы не «Норильский никель»... Я не знаю... Это, наверное, везение какое-то. Замечательные люди живут в стране, в нашем городе. Честно говоря, я не догадывался о таком количестве желающих помочь. Никогда не ставил себя в такую роль, что ли. Я не знал, что у меня так много зрителей.
— Говорят, судьба посылает нам жизненные трудности, чтобы проверить на выносливость. Теперь, уже оглядываясь назад, как бы вы охарактеризовали случившееся?
— Это жёсткие проверки (долгая пауза). Говорят, что все наши болезни — это узел, который мы затягиваем сами на своей шее... Год был тяжёлый, у меня не было сил. Ужасное чувство, когда ты на сцене и у тебя падает стол из рук, как это было со мной в спектакле «Август: графство Осейдж»... Я не знаю ответа на этот вопрос. Сейчас слишком сложно давать случившемуся какие-то определения, ведь прошло ещё не так много времени.
По трансляции раздаётся уверенный женский голос и словно ставит точку в этой части нашей беседы: «Финальный танец. Сорокин, на сцену». Лаврентий Анатольевич уходит на большую сцену, где заканчивается репетиция спектакля «Лес». Через несколько минут возвращается в гримёрку, и мы уже разговариваем о другом.
— У вас спецприз «Золотой Маски» — главного театрального смотра страны. Поделитесь впечатлениями.
— Я давно мечтал о «Золотой Маске». Ещё с Норильска (имеется в виду работа в Норильском Заполярном театре драмы им. Вл. Маяковского с 1991 по 2006 год, — прим. Сиб.фм). Вдруг это всё сбывается. Ещё в феврале, после операции, я не верил, что восстановлюсь быстро. У нас были сомнения с Алексеем Крикливым по этому поводу. Наконец, 21 марта мы поставили первую после болезни «Крейцерову сонату» здесь, в «Глобусе». Тогда я почувствовал в себе сил необыкновенное количество. Но на первом спектакле там, в Москве, я не мог сконцентрироваться: у нас зал маленький, и есть середина в нём — а там нет середины, и зритель сидел одной большой стеной. Мы играли два спектакля, и на втором уже всё прошло как по маслу.
— Вы сказали, что мечтали о «Золотой Маске». Почему эта награда так важна для вас?
— Для артиста всегда важны и награды, и доброе слово коллег, критиков, журналистов и режиссёра. Это помогает.
Есть у Григория Горина в пьесе «Чума на оба ваши дома!» точно подобранные слова:
«Актёры — словно дети! Не похвали их, ни за что на свете не сделают приятною игру... Наоборот — напортят и наврут!..»
Актёру всегда нужна такая поддержка, подпитка.
— Ревнивец и в каком-то смысле даже безумец Позднышев. Насколько психологически тяжело вам работалось над этой ролью?
— Поначалу было очень сложно — после неё я два дня отходил. Потом «распределился» и сейчас спокойно отношусь к этой роли. Позднышев больше не «преследует» меня дома. Бывало так, что моя жена говорит мне какую-то фразу, и вдруг я вижу совпадение со Львом Николаевичем... И так продолжалось некоторое время. Я люблю такие неоднозначные образы: героев никогда не играл — не получалось, а это такой антигерой. Образ Позднышева занимает особое место в моём репертуаре. Толстой говорит, что все семьи несчастливы и каждая несчастлива по-своему. Я через это прошёл в своё время. Не скажу, что это моя любимая роль, но Позднышев мне очень понятен. После этой роли мне захотелось больше играть такого формата классику — Достоевского, снова Толстого.
— Может быть, эта роль вас чему-то научила?
— Можно и так сказать. Сначала я думал, что повесть Толстого «Крейцерова соната» — это пособие по разводу. Однако позже понял, что совсем наоборот: это настоящее пособие по созданию семьи, основанной на честных взаимоотношениях супругов друг с другом. Это руководство к созданию нормального брака и по предотвращению серьёзных ошибок.
— 85-й театральный сезон «Глобуса» подходит к концу. Чего ждать вашим поклонникам в будущем сезоне — новый спектакль в вашей постановке?
— Да, мы думаем об этом. Подробностей раскрывать не стану, скажу только, что это будет зарубежный автор.