Друзья! В рамках XIV Международного Рождественского фестиваля искусств состоялась творческая встреча с художественным руководителем Московского драматического театра имени А. С. Пушкина, заслуженным артистом России, преподавателем Школы-студии МХАТ Евгением Писаревым. 8 декабря 2021 года на площадке Новосибирского государственного театрального института режиссер пообщался со студентами, журналистами и поклонниками театрального искусства.
Евгений Александрович преподает с двадцати шести лет. Двенадцатый сезон он руководит Театром имени Пушкина: «Без ложной скромности скажу, что наш театр на сегодняшний день один из самых интересных и с творческой, и с коммерческой точки зрения. Я в последние годы чувствую себя не только режиссером или только педагогом, я художественно руковожу — и театром, и курсом. И хотя такой профессии нет, и вряд ли кто-то может сказать в детстве, что он мечтает стать худруком, и я не мечтал, так сложилась жизнь, но... Был такой советский фильм „Человек на своем месте“. Я и в актерской, и в режиссерской профессии испытывал чувство неудовлетворенности, а когда стал руководить, понял: это мое призвание».
— Вы так смело конкурируете то с Плучеком, то с Захаровым, когда беретесь за «Женитьбу Фигаро» или «Дом, который построил Свифт»...
— Какая конкуренция тут может быть. Я думаю, что эти два режиссера повлияли на меня больше всего. Как ни банально звучит, я вырос на их спектаклях. Это была то ли мечта, то ли мой внутренний долг. Понимаете, настолько изменилось время. Настолько изменились люди. Всякая великая замечательная литература, драматургия требует переосмысления сегодняшнего. У меня не очень складывается с современными пьесами. Это не значит, что они мне не нравятся, я не соотношу это с собой. «Дом, который построил Свифт», мне кажется, не самый популярный фильм Марка Анатольевича, при этом выдающаяся пьеса Горина, написанная для театра. В Москве до меня она поставлена не была.
— Есть ли идея в жизни, профессии, которая вас захватывает?
— Я театром руковожу и режиссирую интуитивно. Если говорить о себе как о режиссере, я все-таки вышел из артистов и во многом на артистов ориентируюсь. Я не очень понимаю самовыражение, меня должен заинтересовать материал, меня должен возбуждать артист, тогда высказывание родится само по себе. Я солидарен с Римасом Туминасом, который говорит: перестаньте самовыражаться. Это болезнь молодой режиссуры. Я их не осуждаю, молодые хотят быть услышанными, хотят удивить. Я сейчас взял группу молодежи, слышу, как они говорят: мы взорвем этот театр. А я про себя думаю: да вы достойно влейтесь в этот театр. Я приглашаю на постановки и Бутусова, и Крымова, и Доннеллана. Не могу сказать, что обожаю творчество каждого из них, но я самого себя воспитываю к приятию того, что не очень понимаю. Это рождает идеологические моменты, когда нужно провести внутреннюю работу. Я живу и работаю в театре, в котором много разных эстетик, миропониманий и режиссерских способов взаимодействия с артистами, со зрителями.
— Вы говорите, что молодежи хочется взорвать, а вам когда-нибудь хотелось взорвать?
— Когда я хотел взорвать, то больше думал об актерской профессии. Я окончил актерский курс в Школе-студии МХАТ. Я попал в плохое время, начало девяностых, зрители ходили в театр очень плохо, кинематографа не было. Мое желание взорвать совпало с безразличием всего общества. Никакой артист сам по себе ничего сделать не может. Если плохо играет артист — виноват режиссер. Если хорошо играет артист — браво режиссеру. Сколько я видел выдающихся артистов, которые очень средним образом играли в каких-то спектаклях. Артист должен попасть к режиссеру, попасть в определенную компанию — к мастерам или таким же молодым людям, которые тебя увидят и будут с тобой двигаться дальше. От невозможности взорвать актерски в основном я существовал в протесте. Например, отказывался играть в сказках. Через некоторое время ушел в режиссуру. Первым спектаклем стал «Остров сокровищ», где впервые было написано: режиссер — Евгений Писарев. Я это сделал от неудовлетворенности своей актерской судьбой. Вдруг оказалось, что как режиссер я гораздо интереснее, чем как актер, мои работы более востребованы. Олег Павлович Табаков, который на меня как на артиста вообще внимания не обращал, обратил, как только у меня начались режиссерские пробы. А как только вышел спектакль «Одолжите тенора», три московских театра пригласили меня поставить спектакли.
— Расскажите о сотрудничестве с Сергеем Землянским.
— Я горжусь, что Сергей Землянский стал режиссером-хореографом. Надеюсь, что наше сотрудничество продолжится. Все узнали о нем благодаря спектаклю Театра имени Пушкина «Материнское поле», поставленному десять лет назад. Это замечательная работа. Лучший его спектакль. Как Марина Станиславовна Брусникина родила когда-то как жанр спектакль «Пролетный гусь», были и дальше многие замечательные спектакли, но... «Пролетный гусь» продолжает жить в МХТ. Так и неординарный, талантливый человек Землянский. Уже очень сильно повзрослели артисты, выпускавшие спектакль. Сейчас пришли в театр мои выпускники, и Сергей сделал новую редакцию, ввел туда совсем молодых людей. Это по-прежнему невероятный спектакль, который попадает в тебя буквально с первых минут. Жанр, которым он занимается, эксклюзивен. И в этом есть свой творческий плюс. Но для повседневной консервативной публики, возможно, это сложновато.
— Нужно ли менять систему актерского образования, исходя из современного мышления молодых людей?
— Что-то менять надо, но как? Это очень сложно. Сейчас обучение в школе представляет собой бесконечное тестирование: угадай правильный ответ. И люди привыкли не к общению с педагогом, не к диалогу. В Школе-студии МХАТ преподают по всем общеобразовательным предметам, русскую литературу, изобразительное искусство. Приходят дети из школы, которые угадывали правильные ответы, а с ними начинают разговаривать иначе. А дети не готовы рассуждать, обсуждать, не готовы к анализу. Встречаются два мира. Что делать? Переходить на тестовый режим? Выучили — сдали — нажали кнопку: неправильно. Но не видеть другую систему коммуникаций — невозможно.
