Александра Филонова, «Сибкрай.ru»
Новосибирский академический театр «Глобус» заканчивает сезон очередной «классической» премьерой
— это постановка «Дядюшкиного сна» Федора Достоевского. Актеры театра на
два с
половиной часа погружают зрителей в
атмосферу не
то
прошлого, не
то
позапрошлого века
— костюмы эпохи Советского союза, вечные вопросы любви, коварства и
брака по
расчету, социальный строй Российской империи и
узнаваемый стиль Достоевского.
Два премьерных показа «Дядюшкиного сна» прошли в театре «Глобус» 15 и 16 мая. Повесть великого русского классика Федора Достоевского стала второй «классической» постановкой главного режиссера театра Алексея Крикливого, с первой, «Крейцеровой сонаты» Льва Толстого, был открыт в прошлом году театральный сезон.
«Дядюшкин сон» в театре не стали адаптировать ни под современность, ни под эпоху, в которой жил и писал Федор Достоевский. Герои одеты в костюмы времен Советского союза, дамы из высшего общества города Мордасова танцуют и собирают деньги для «патриотицкого воспитания», а 23-летняя девушка Зина поет приезжему князю романс под фонограмму с виниловой пластинки.
Основу сюжета «Дядюшкиного сна» составляет типичный для литературы всех времен сюжет — амбициозная мать хочет выдать свою дочь за богатого князя, чтобы заполучить его деньги. Причем, решение это Марья Александровна принимает довольно спонтанно, до этого она собиралась отдать свою дочь совершенно другому господину — Павлу Мозглякову. Князя в дом Москалевых, собственно, Мозгляков и приводит. Его он ласково зовет «дядюшкой» и рассказывает дамам, что князь совсем плох. Вокруг приезда старого князя и закручивается весь сюжет с вереницей обманов, подслушанных разговоров и хитросплетений человеческих судеб.
Первый акт может вызвать вопросы у тех, кто не знаком с оригинальным произведением Достоевского, порой гротеск и разговоры, основанные на слабом понимании слов собеседника, выглядят как-то больше по-чеховски. Тем не менее, чем ближе развязка, тем четче приходит понимание, что текст действительно вышел из-под пера Достоевского, того самого который написал «Идиота» и «Преступление и наказание». Во втором акте зритель в какой-то момент сам перестает понимать, где на сцене был сон, а где явь. А все потому, что «дядюшка» сам путает выдумку с реальностью, говорит, что видел «очаровательный сон», остальные герои не вносят ясности, и зритель смотрит на все через призму сознания главных героев.
В какой-то момент кажется, что герои разобрались в себе, приняли верное решение, но финал оказывается неожиданным — женщины в свадебных платьях кружат по сцене, а князь прогуливается под руку с дамой в синем костюме. Если до этого он старался спрятать свой возраст, пытался молодиться, то теперь эти маски сброшены. Финал сквозит духом «Евгения Онегина» Александра Пушкина, практически воспроизводя один из эпизодов этого знаменитого романа в стихах. И зрители вдруг понимают, что смотрели они, оказывается, не комедию, а трагикомедию, в которой дождаться счастливого конца вряд ли получится.
