По ком звонят колокольчики

Александр Васильевич Сухово-Кобылин еще при жизни был скандальным автором и требовал к себе повышенного внимания, хотя бы в части гонораров, которые ему отказывались платить императорские театры. Сегодня он, вернее, его пьеса «Свадьба Кречинского», поставленная на сцене новосибирского театра «Глобус», опять возмущает покой публики. Но уже на задворках бывшей Российской империи, где ныне вырос сибирский мегаполис...

Юбилейная неделя Новосибирского академического театра «Глобус» началась с замечательной выставки в краеведческом музее. Трогательные старые афиши бывшего новосибирского ТЮЗа; «Золотая Маска» во всем своем великолепии, полученная «Глобусом» в прошлом сезоне за «Двойное непостоянство» Дмитрия Чернякова; эскизы декораций; макет оформления сцены последнего, премьерного спектакля театра «Свадьба Кречинского»...

Вот вокруг этого спектакля и разгорелся нынче в Новосибирске сыр-бор. Мнения полярные: от «показали настоящее искусство» до «скучно, нудно и длинно». Сделаем попытку разобраться.

Даже юбилейная выставка свидетельствует, что бывший ТЮЗ за 75 лет своего существования изменился до неузнаваемости. Однако это примечательное свойство театров — меняться — почему-то труднее всего признают критики.

Свадьбы и в быту часто заканчиваются драками. После «Свадьбы Кречинского» пошли круги по воде и в театральных кругах, которые даже могли перерасти в «потасовку» прессы с новосибирским отделением СТД: поток неаргументированных заметок переполнил, с их слов, чашу терпения режиссеров и директоров новосибирских театров. (Сейчас речь идет уже не только об одном «Глобусе» и не столько о его последней премьере.) Но не очень конструктивная позиция — учить редакторов независимых изданий, как писать их журналистам. Ведь хотя цели у театра и СМИ нынче похожие, но, как говорится, каждый старается для себя.

Правда здесь в том, что «Глобус» взял на себя такой труд — работать с пьесой как с произведением искусства, а не масскультуры. А критики — нет, не взяли. Им показалось, «экшена» маловато. Некоторых ввергло в недоумение отличие глобусовской версии от искрометной и веселой постановки в Новосибирском театре музыкальной комедии.

Премьеру много ругали за то, что сценографические заявки спектакля, его роскошно оформленная художником из Омска Ольгой Веревкиной сцена и богатые (в прямом и образном отношении) костюмы не «стреляют» в конце. И якобы не соответствуют динамичности действия, названного многими «сонным», «вялым» и «медленным».

— Я слежу за интригой, — отозвалась на этот упрек режиссер-постановщик из Москвы Марина Глуховская, выпускница мастерской Петра Фоменко, — но это не «скорость», а «ритм».

Безусловно, внутреннее чувство «ритма» у режиссера может не совпадать с тем «драйвом», которого ждет современный зритель. Но он наличествует. Что касается сценографии, композиция действия закольцована колоколами и колокольчиками, и это вполне прозрачно намекает на «слышал звон» и людскую молву, которой так боятся герои; карета, где восседают по очереди персонажи, создает образ из прошлого — власти и богатства, к которому стремились и разорившийся игрок Кречинский (Артур Симонян), и материально состоятельные, но статусно неудовлетворенные г-н Муромский (заслуженный артист России Евгений Важенин), его дочь Лидочка (Ульяна Кирпиченко) и ее тетка г-жа Атуева (заслуженная артистка России Людмила Трошина)...

Но «люстры не несут смысловую нагрузку» (цитата из газеты). Это правда.

Этот спектакль — переживание, а не развлечение, которого многие ждали. Поэтому и оказались разочарованными.

Марина Глуховская еще до премьеры декларировала свой подход:

— Это будет не бытовой театр, а такой, где есть и символическое, «ощущенческое». Я стремлюсь к тому, чтобы некая бытовая деталь, обыгранная определенным образом, становилась деталью поэтической.

Следующий момент — современность пьесы и ее «своевременность». «Пьеса тяжеловесна, язык архаичен, а время „Свадьбы Кречинского“ давно ушло», — пишет одно из юных дарований, «свежая кровь» вполне солидной газеты, в концепции которой, впрочем, культура не главное. В таком стремлении обновить все и вся может пострадать и Шекспир. Его время тоже давно прошло. Не говоря уже об Островском, к которому, наверное «по привычке», тянутся современные театры.

Действие все-таки передвинуто Мариной Глуховской во времени — с середины девятнадцатого на начало прошлого века. Стилистика модерна, по словам режиссера, кажется ей театральнее и выгоднее в качестве художественного решения. И это нельзя назвать неоправданным: Сухово-Кобылин прожил долгую жизнь и умер в начале века. К тому же, говорит она: «Тогда было начало века, сейчас начало века...»

Что касается актуальности, произведение искусства — не агитка, не репортаж и может позволить себе роскошь «быть несвоевременным». Однако даже этот упрек несправедлив по отношению к Кречинскому, «осовремененному» игрой Артура Симоняна о том, как «заблудившийся в жизни» человек по-настоящему страдает и ликует при малейшей надежде.

Его герой сделал «нестандартный ход», заложил стекло вместо солитера своей невесты. Смошенничал попросту. А что, разве другие все живут по совести? Малюсенькая, но важная роль у Александра Варавина. Его Щебнев приехал с угрозой ославить, если проигравший не отдаст карточный долг тотчас же. Чем этот чистоплюй лучше Кречинского, которого жаль в этой ситуации по-настоящему?

Наша современная среда, если присмотреться, изобилует подобными заигравшимися в жизнь, как в карты, «кречинскими». Суды не справляются с делами о подлогах, а откуда растут ноги у многих нынешних состояний — не разберется никто.

И тем не менее это не моралистический театр, а «Свадьба Кречинского» ставилась не в назидание современным дельцам. Возможно, некоторые в глубине души и признались себе, что чем-то напоминают жалкого и одновременно несчастного Расплюева или самого авантюриста, пытающегося «приручить» обстоятельства, — но если это даже и так, то это побочное действие сильнодействующего средства. Искусства.

Ну и наконец, музыкальное сопровождение. Критика безжалостно прошлась по отреставрированному театром роялю 1836 года, который пощадило даже время. И звук «дребезжащий», и актриса «играть на нем не умеет». И тот факт, что во многих дворянских и мещанских домах того времени стояли такие же инструменты — никого не тронул. Что этот рояль, который может помнить самого Сухово-Кобылина, в ту пору выпускника университета, придает временной колорит и достоверность ощущений, никто и не заметил. Встает вопрос, может, театру не нужно выставлять настоящие «солитеры» в таком случае? Может, «стекляшек» хватит на сцене?

Финал в спектакле необычный. Полное примирение сторон. Кречинского не посадили, не заклеймили, а все... ему простили. Сор из избы не выносить — это тоже так по-современному! И у рояля сгрудились потерпевшие крушение в погоне за своей жар-птицей. И запели романс «Не обмани». Тихо так, по-домашнему, как просьбу. Только не хеппи-энд получился вовсе.