Юлия Кармазина, Maskbook.ru
— «Пианисты» не только спектакль про музыкантов, он и сам построен как музыка. Актерам приходится исполнять голосом сложное музыкальное произведение. Расскажите о ваших взаимоотношениях с музыкой, есть ли у вас музыкальное образование?
— Музыкального образования у меня нет. С детства я занималась танцами и потому у меня развиты музыкальный слух и чувство ритма. Так как урок классического танца проходил в сопровождении фортепиано, во время выполняя экзерсисы у станка, Глинка, Чайковский, Шопен, Бах, Бетховен были со мной рядом с 6 лет. Я помню как ждала, когда зазвучит Шопен «Ноктюрн до-диез минор», это произведение очень трогало меня. Это удивительное чувство, когда ты сливаешься с музыкой и обычные движения обретают душу, наполняются чем-то большим. В такие моменты происходит нечто необъяснимое, будто нет никакого танцкласса, нет меня и звучания фортепиано, есть лишь единый поток чувств. Я обожала ощущать это, ты будто выходишь за собственные пределы, летишь. Классическая музыка — это магия.
— Аня настолько прекрасна, что совсем не хочется разбираться, как вы её создаёте. Но рискну спросить, ваша героиня прибывает словно в другом мире. Её взгляд направлен куда-то далеко, куда остальные герои или зрители заглянуть не могут. Какой этот другой мир, мир Ани Скууг?
— Я не знаю наверняка, какой-то её мир. Думаю, в этом и прелесть: каждый человек, сидящий в зрительном зале, ощущает по-своему Аню и её мир, мы даём право каждому почувствовать что-то своё. Я лишь проводник, что отдает историю, а то, что возникнет внутри у зрителя, то и будет тем самым. И нет правильного ответа. Всё имеет место быть.
— Как вы готовились к роли Ани Скууг, слушали Равеля?
— Когда мы приступили к процессу, я начала читать роман Кетиля Бьёрнстада «Пианисты» и к выпуску спектакля я перечитывала его ещё два раза, я слушала все музыкальные произведения, что исполняем мы, и те, о которых просто идёт речь. Мы все вместе смотрели видео, как исполняет произведения Гленн Гульд. Помню, я просматривала фотографии Норвегии, интересовалась климатом. Но это, конечно, всего лишь касание. Главное скрыто. Его не найти во внешнем. Нельзя просто послушать музыкальные произведения и всё понять про персонажа, по климатическим условиям уловить характер. Другой не подлежит познанию. И каждый раз, выходя на сцену, я иду рядом с ней и переживаю восторг от любви к кому-то неведомому. Вы сказали, что «Аня настолько прекрасна, что совсем не хочется разбираться, как вы её создаёте». Я с вами абсолютно единодушна в этом вопросе, мне совсем не хочется разбираться, я хочу лишь ощущать.
— «Пианисты» ощущаются как хоровое звучание, где каждый по отдельности создает идеальное общее, скажите, как складывался ваш ансамбль?
— Ансамбль складывался через сопротивление всех нас, отдельных частей. Я хочу поделиться тем, что я почувствовала, когда мы были в Москве на «Золотой Маске»: каждый артист есть часть спектакля и через любовь друг к другу возникло расширение и соединение в Целом. Мы были едины. Без какой-либо части невозможно существование общего организма спектакля. А видеть любовь и поддержку в глазах каждого — бесценно. Мне было очень радостно. Я хотела обнять весь мир.
— В спектакле говорится о том, что музыка — это чувства и музыкант играет для кого-то, например Аксель играет для Ани, а для кого играете этот спектакль вы?
— Я выхожу на сцену, чтобы отдать эту историю зрителям. Между нами существует связь. Каждый спектакль уникален, всё зависит от людей. Они смотрят, думают и чувствуют, эта энергия летит к нам, рождая процессы в нас. Есть возможность открыть важные вещи, понять что-то новое про героя, про себя. Создаётся резонанс. Пространство полнозвучности.
— Роль Ани — большое соло, изменила ли она что-то фундаментально для вас в жизни и в театре?
— «Пианисты» — это один из тех спектаклей, после которого я становлюсь светлее. Мне интересно быть проводником этой роли. Аня Скууг особенная. И, безусловно, этот спектакль и работа над ним — нечто большее. Я не могу сказать: «Я выхожу на сцену играть». Я здесь, чтобы понять, чтобы отдать. Когда мы встречаемся со зрителем, я ощущаю единство. Все равны. Нет критиков, экспертов, жюри, нет оценок, есть люди, которым я полностью доверяю. Мы соединены с залом потоком чувств.
Да, этот спектакль изменил мою жизнь. Я обрела свободу, которая дала мне новое ощущение жизни.
