О времени и о театре

Вера Толмачева, «АиФ на Оби»

Два месяца в театре «Глобус» шли репетиции спектакля по пьесе Горького «Дети Солнца». Ставит спектакль санкт-петербургский режиссер Сергей Каргин, которого с Новосибирском связывают давние творческие отношения. Сейчас Сергей Константинович прибыл в наш город надолго — кроме работы в «Глобусе» он начал преподавательскую деятельность в местном театральном институте. Накануне премьеры, которая состоится 15 октября, мы встретились с Сергеем Каргиным.

О премьере

— Что представляет для меня наибольший интерес в «Глобусе», так это актеры, которые просто любят работать. Для них не существует понятия «рабочее время», они готовы репетировать столько, сколько нужно. С момента первого своего контакта с театром (пять лет назад меня пригласили в Новосибирск поставить сказку для самых маленьких «Волшебный уголек») у меня завязался откровенный диалог и с актерами, и со зрителями. В этом году директор театра Татьяна Людмилина предложила поставить русскую классику. Я выбрал конкретную пьесу Горького «Дети Солнца». Мне показалось, что действие пьесы очень сильно соприкасается с сегодняшним днем. И в процессе репетиций это проявлялось все больше. «Дети солнца» написаны в 1905 году — почти столетие назад. Не нужно объяснять, что такое для России 1905-й — море крови, насилия... Персонажи пьесы — цвет нации, передовые люди, творческая интеллигенция, научные деятели — говорят очень красивые слова, много красивых слов. И никто из них ни за что не берет на себя ответственность. Сто лет прошло, а что изменилось? Больная тема — Беслан. Почему во время этой трагедии не нашлось никого, кто взял бы на себя ответственность за происходящее? Где была наша Государственная дума? Позже, конечно же, людей поснимали с постов, но что это изменило? Как жили, так и живем: говорим красивые слова, а Поступки не совершаем...

О критике

— Самый главный критик для меня — зритель, который приходит на спектакль. Что касается оценки работы профессиональными критиками, то она интересна мне, когда строится в виде диалога. Тогда она конструктивна. В Питере есть пишущие критики, и есть разговаривающие. Это не значит, что последние не пишут — но они беседуют со мной, спорят, заставляют задуматься над чем-то. Когда у человека «болит» после спектакля, он идет ко мне и спрашивает: почему так, а не по-другому... Получается, что мы работаем в одной структуре под названием «театр». Если же человек написал рецензию без общения со мной — я не смогу ему ответить.

О театральном институте

— Сегодня по «директиве» сверху начинает возрождаться физическое воспитание. На уровне школ. А где стадионы, бассейны, спортивные клубы? Если этого не будет — молодежи остается взять пиво и пойти на улицу. Такая же ситуация и с театральной культурой.

В городе организован институт, через четыре года выпускникам нужна будет работа. В Новосибирске, где население более полутора миллионов, — всего пять драматических театров, если не ошибаюсь. Потребность же гораздо больше — появляются антрепризные постановки, а они востребованы. В Москве, к примеру, где население в восемь раз больше, — 900 театров. В Питере — на четыре миллиона жителей — 70 театров. Почему в столице Сибири театров так мало?

Моя преподавательская деятельность в Новосибирске только началась, я буду в течение четырех лет вести курс. Приглашение ко мне поступило весной, когда я сдавал спектакль «Деревья умирают стоя». Город тогда только занимался организацией театрального института. Я сразу согласился. Почему? Это еще один ответ на те вопросы, которые поднимаю в пьесе. Одно дело говорить, а другое дело — взять тридцать ребят и постараться их воспитать, дать им что-то от себя. Конечно, не все из них пойдут в актерскую профессию: кто-то найдет работу на радио, телевидении. И тем не менее, какое будущее у тех, кто останется?